Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Что же касается существующего недовольства императрицей в обществе, то посол объяснял его тем, что Екатерина «нисколько не любит своего народа и не приобрела его любви». Более всего она озабочена достижением безграничной славы, которую ставит «гораздо выше истинного блага страны, ею управляемой» 347 347 Там же. С. 298. .

Как видно, посол прибыл в Россию не в самое лучшее время. Впрочем, это никак не отразилось на том приеме, который он встретил у императрицы и ее ближайшего окружения. Ганнинг отмечал, что Екатерина приняла его «с большим отличием» и обращалась за обедом «почти исключительно» к нему. Поначалу посол полагал, что императрица «так милостива ко всем», но позднее убедился, что она отличала его «особым вниманием» всякий раз, как он являлся ко двору. Ганнинг отметил, что на одном из обедов, куда были приглашены все иностранные министры, честь находиться за столом императорского величества была оказана именно ему 348 348 Там же. С. 277, 301, 356. .

Иным оказался прием посла у Н.И. Панина. «Свидание мое с графом Паниным состоялось в прошлый четверг, – извещал Ганнинг Саффолка 19 июня 1772 г. – Хотя я был приготовлен к сдержанности и холодности этого министра, однако сознаюсь, что меня удивило, до какой степени сдержанно и холодно он выслушал порученное мне сообщение». Правда, спустя неделю настроение первого министра изменилось, и он пригласил посла «отобедать с ним в кругу его семейства». В этот раз Ганнинг нашел Панина «гораздо дружественнее», чем при первой встрече 349 349 Там же. С. 276, 279. .

Расценив расположение к себе со стороны императрицы как хороший знак для начала переговоров, Ганнинг приступил к выполнению порученного королем главного задания – заключению союзного оборонительного договора. Посол полагал, что влияние короля Пруссии на Екатерину еще ощутимо, а это значительно затрудняет дело, но все поправимо, и помехи могут быть устранены, тем более, если учесть, что граф Григорий Орлов «сердечно расположен к этому союзу» и искренне желает помочь его выполнению 350 350 Там же. С. 301. . Обнадежило посла и заявление Панина о том, что он готов в самое ближайшее время заняться составлением такого проекта союза, который «соединял бы в себе все действительные взаимные интересы обоих дворов». Панин обещал: в начале зимы он «окончательно обработает этот проект», условия которого можно будет совместно обсудить 351 351 Там же. С. 323. .

Однако Ганнинг рано радовался. Буквально на другой день после встречи с Паниным он направил «весьма секретное и конфиденциальное» послание графу Саффолку, в котором сетовал на то, что, судя по разговорам с российским министром, тот «не питает и никогда не питал к Англии той дружбы, о которой нам передавали». В то же время посол был убежден: нерасположение Панина к союзу происходило не от желания союза с Францией, поскольку его политические пристрастия и личные чувства восстанавливают его против этого двора. Сложности проистекали от другой страны – Пруссии, препятствовавшей союзу России с Англией. Поскольку Панин, по мнению посла, отличался «сильнейшим тщеславием, требующим постоянной пищи», то прусский король, подметив этот недостаток, «старался льстить ему таким хитрым и приятным образом» и склонил его на свою сторону.

В чем же заключалась тактика Фридриха II? «Подарки, хотя и незначительной ценности, но частые и всегда сопровождаемые собственноручными письмами, наполненными самыми лестными выражениями, достигли действия, на которое рассчитывало лицо, дарившее и заставили его смотреть на все лишь в том свете, в каком того желает его прусское величество», – констатировал Ганнинг. До тех пор, пока граф Панин полагает, что английский двор недружелюбен к прусскому монарху, «которого он чуть не обожает», он будет неохотно относиться к теснейшему союзу с Великобританией, «хотя бы и находил такой союз соответствующим началам здравой политики». Посол обращал внимание на то, что прусский король «те же самые хитрости» употребил для приобретения благорасположения императрицы. И хотя нет сомнений в том, что Екатерина «намеревается и даже усиленно желает заключить союз с нами, – продолжал Ганнинг, – до тех пор, пока его прусское величество противится связи между нами, он всегда найдет средство помешать его заключению» 352 352 СИРИО. С. 326–327. .

Судя по всему, переговоры о союзном договоре в очередной раз зашли в тупик. Спустя полгода, в мае 1773 г. граф Саффолк был вынужден констатировать: «… обстоятельства еще не созрели для союза». И далее он инструктировал посла: «Вы хорошо сделаете, избегая толков и разговоров по этому предмету; хотя, когда вопрос этот будет поднят лицами авторитетными, вы будете постоянно выражать благорасположение вашего двора; если же вам будут высказаны предложения, стоящие быть переданными, вы примете их и сообщите … мне» 353 353 Там же. С. 355. .