Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Отправляясь в Россию, Роберт Ганнинг 27 мая 1772 г. получил инструкции короля относительно целей своей миссии. Первая из них касалась переговоров о возобновлении союзного оборонительного договора. «Хотя в настоящую минуту они (переговоры – Т.Л.) прерваны, – отмечалось в инструкциях, – но со временем могут быть возобновлены», поэтому послу предлагалось «найти случай узнать мысли министров Ее Императорского Величества касательно этого предмета» 342 342 Дипломатическая переписка английских послов и посланников при русском дворе // Сборник императорского русского исторического общества (далее – СИРИО). Т. XIX. СПб., 1876. С. 265–266. . Как мы помним, этот непростой вопрос не удалось решить предшественникам Ганнинга – графу Бэкингэмширу, сэру Джону Макартни, Чарльзу Кэткарту.

Вторая цель миссии Ганнинга касалась предложения о возможном посредничестве британцев в переговорах о мире между Россией и Турцией после войны, продолжавшейся с 1768 г. Если переговоры с Турцией «окажутся бесплодными и если … императрица пожелает нашего посредничества, – наставляло руководство своего посла, – Вы выскажете нашу постоянную готовность предлагать наши услуги, с тем только условием, чтобы мы являлись главной стороной в посредничестве». Примечательно, что правительство Великобритании пыталось «изгладить в уме императрицы и ее министров всякое подозрение» относительно того, будто бы британцы питают зависть к морским и сухопутным приобретениям, которые могут быть достигнуты императрицей на Черном море, «ввиду доставления свободного прохода русских кораблей из этого моря в Средиземное» 343 343 Там же. С. 267. .

Помимо инструкций от короля Ганнинг получил задание еще и от своего непосредственного шефа – главы внешнеполитического ведомства графа Саффолка. Тот напоминал послу об их совместной конфиденциальной беседе незадолго до его отъезда по поводу полученного известия из России о намерениях свергнуть русскую императрицу с престола. Это мнение, утверждал Саффолк, основано на недовольстве народа, которое, как полагают, «достигло крайних размеров», но к осуществлению этого плана приступят не ранее, чем ее сын достигнет совершеннолетия. «Считаю излишним повторять Вам, – продолжал министр, – что вопрос этот требует с Вашей стороны самого серьезного внимания; я бы особенно желал, чтобы вы узнали действительно ли таково настроение народа, каким его изображают, и не встретятся ли в кругу ваших наблюдений какие-либо косвенные обстоятельства, подтверждающие это известие» 344 344 Там же. С. 278. .

По-видимому, обеспокоенность англичан по поводу недовольства в российском обществе не была беспочвенной, если Ганнинг уже в первых своих донесениях в Лондон сообщал о нескольких заговорах, один из которых пытались, хотя и безуспешно, привести в исполнение незадолго до его приезда в страну. Между тем были приняты все меры предосторожности для ограждения императрицы «на случай внезапного покушения», и во время ее пребывания в Петергофе (место, где она всего более доступна опасности) «в садах и во всех окрестностях нет ни одного уголка, где бы ни стоял караул».

Ганнинг попытался выяснить причины недовольства императрицей, как при дворе, так и в обществе в целом. Он полагал, что среди приближенных Екатерины были лица, заинтересованные в том, чтобы трон занял ее сын, великий князь. Посол отмечал, что Павел Петрович «с ранних лет возбуждал ее зависть», и только поручив его воспитание графу Н.И. Панину, императрица успокоилась. Между тем, доверие Екатерины к своему министру происходило отнюдь не от особого уважения или привязанности к нему. Ганнинг напоминал, что именно Панин выступил против ее брака с графом Григорием Орловым в 1763 г. Министр заявил, что если императрица не откажется от своего намерения, он возведет на престол ее сына, а это было весьма чувствительным как для нее самой, так и для семейства Орловых 345 345 Там же. С. 296–297. . Однако Екатерина не сомневалась, что у Панина «не достанет способности, решительности и деятельности для того, чтобы попытаться возложить … корону на голову молодого принца, если бы даже последний осмелился ее надеть», а потому она доверяла ему воспитание великого князя. Между тем, посол полагал, что может случиться так, что «другие, более решительные и предприимчивые охотно возьмутся за дело, которое … не представляет особых трудностей». Ганнинг считал, что переворот в России (или, как он утверждал, новая «революция») в пользу великого князя будет невыгоден для Британии, поскольку Павел Петрович более расположен к Франции, нравы и обычаи которой «ему особенно нравятся» 346 346 Там же. С. 330. . Да, и Франция употребит все средства, чтобы склонить его на свою сторону, и не исключено, что ее усилия увенчаются успехом.