Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В это время Павел начал вызывать симпатии со стороны недоброжелателей императрицы, которые надеялись, что он на законных основаниях должен занять трон. Иностранцы внимательно следили за развитием событий. Французский просветитель Д. Дидро, рассыпаясь в комплиментах Екатерине II, не забывал и о великом князе. «Лесть его относительно великого князя была так же сильна, – свидетельствовал Ганнинг, – но к чести этого молодого принца он оказал ей не менее презрения, чем отвращения к его пресловутым и зловредным принципам философии». Между тем, французы продолжали свои происки. Как отмечал Ганнинг в секретном послании в Лондон от 5 января 1773 г., французские эмиссары «намекали нескольким лицам», что интересы России требуют вступления на престол великого князя. Посол утверждал, что императрица полагает, будто новые министры Франции и Испании едут в Россию «с надеждой на возможность революции». Однако Ганнинг был иного мнения. Он считал, что Екатерина II нашла способ повлиять на сына, дав согласие на его брак. «На прошлой неделе, – сообщал посол, – принцессе выслана значительная сумма денег и, полагают, что она прибудет сюда ранней весной». А далее дипломат предлагал своему руководству занять более активную позицию по отношению к великому князю: «Не следует ли заранее оказать внимание этому молодому принцу, который склонен к лести и может быть расположен в нашу пользу, по крайней мере, в настоящую минуту знаками отличия и внимания и бездельными подарками, как например английские экипажи, лошади и т.д.» 872 872 СИРИО. С. 340–341.

Посол обращал внимание на то, что некоторые из друзей великого князя советовали ему «не щеголять» популярностью, которую он приобрел, и он подчинился этому совету весьма неохотно. Между тем, императрица выражала «сильное беспокойство» по поводу «ребяческих и неосторожных выражений», употребляемых им. Ганнинг поведал об инциденте, который произошел с великим князем незадолго до отъезда в Царское Село в ноябре 1773 г. Павлу Петровичу подали за ужином блюдо сосисок, «кушанье до которого он большой охотник», и в нем он обнаружил множество осколков стекла. Великий князь вскочил из-за стола и, взяв с собой блюдо, отправился в покои императрицы, где «с величайшим раздражением высказал ей, что этот случай доказывает ему намерение его отравить». Императрица, продолжал посол, «была чрезвычайно поражена этим подозрением, также, как и небрежностью прислуги, послужившей единственным поводом к тому». После случившегося Екатерина приняла решение отправиться в Царское Село, где у нее будет больше времени и возможностей «изучить образ мыслей сына» 873 873 СИРИО. С. 390. .

Однако недоброжелатели императрицы не оставляли надежд на то, чтобы расстроить отношения матери с сыном. В начале декабря 1773 г. Ганнинг информировал госсекретаря о том, что великому князю намекнули, будто граф Салтыков «приставлен к его особе в роли шпиона». Павел Петрович «с обычной ему горячностью» немедленно отправился к императрице и сообщил ей не только дошедший до него слух, но также и имя лица, известившего его об этом. Екатерина убедила сына «в несправедливости сообщенного ему известия», приказав написать его сочинителю (камер-юнкеру Матюшкину) письмо, в котором объясняла, что в прежнем царствовании такое поведение было бы вознаграждено кнутом. И хотя императрица не прибегла к крайним мерам, приписывая его поступок «более глупости, чем злонамеренности», а также из уважения к его семейству, тем не менее, пожелала видеть его как можно реже. «Можно надеяться, – заключал посол, – что пример этот окажет полезное действие на всех, кто бы желал посеять раздор» между матерью и сыном 874 874 Там же. С. 394. .

Серьезное недовольство положением великого князя ощущалось в войсках, о чем упоминал С.М. Соловьев. Он сообщал об одном из заговоров под руководством капрала Оловеникова и его брата подпоручика Селехова. Заговорщики «стали подговаривать других», рассуждать, как вывести великого князя из Царского Села, что сделать с Екатериной: постричь ее в монахини или оставить в покое. Оловеников и Селихов думали, что если Павел Петрович не согласится принять престол, то убить его вместе с матерью, а в народе сказать, «будто Павла умертвила Екатерина, не любя его, и погибла в отмщенье; в цари после этого выбрать, кого солдаты захотят; причем Оловеников мечтал о короне и уже ссорился с товарищами за будущее царство» 875 875 Соловьев С.М. Сочинения. Кн. XV. История России с древнейших времен. Т. 29. М., 1995. С. 150. . Заговор быстро раскрыли. Однако брожение в войсках продолжалось. Даже недавно преданная императрице гвардия не внушала больше доверия. «Лица, оставляющие различные гвардейские полки признаны до того неблагонадежными, – свидетельствовал Ганнинг, – что число их под разными предлогами уменьшено, и имеется намерение не замещать выбывающих по болезни» 876 876 СИРИО. С. 330. .