Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Среди самых масштабных восстаний йеменитов следует отметить восстание под руководством Ала ибн Мугиса, которое имело место в 763 году. Разные авторы приписывают его племенам якуб, хадрамаут и джудам. Двумя годами раньше фихритская партия, лидером которой был Хишам ибн Озра, сын бывшего правителя Испании, подняла мятеж в Толедо, и эмир не подавил его, когда Ала – назначенный аль-Мансуром, халифом Аббасидов, правителем Испании – высадился в провинции Бежа и поднял черный флаг, данный ему халифом. Ни одно знамя не могло с большей вероятностью объединить ссорящиеся партии, поскольку оно представляло не ту или эту партию, а весь ислам. Фихриты этой части Испании присоединились к йеменитам, и положение Абд-ер-Рахмана, в течение двух месяцев осажденного в Кармоне, стало настолько критическим, что он решил рискнуть всем. Узнав, что многие враги, устав от длительной осады, под разными предлогами разошлись по домам, он выбрал семь сотен человек – цвет гарнизона, разжег большой костер у Севильских ворот и воскликнул: «Друзья, мы умрем или победим! Давайте бросим ножны наших мечей в костер и поклянемся, что умрем, как воины, если победа не станет нашей!» Ножны полетели в огонь, и люди Абд-ер-Рахмана устремились вперед с такой прытью, что обратили осаждавших в беспорядочное бегство. При этом, как утверждают, погибли все лидеры осаждавших и еще семь тысяч человек. Победитель в гневе обезглавил труп Ала и его приближенных. Абд-ер-Рахман, желая отбить у халифа Аббасидов всякое желание оспаривать у него Испанию, велел сохранить головы, с использованием соли и камфары, и к уху каждой прикрепить ярлык с указанием имени и ранга погибшего. Их сложили в мешок вместе с черным флагом, документом о назначении Ала правителем Испании и рассказом о поражении мятежников. Кордовский купец, направлявшийся по делам в Кайруан, за большую сумму взял этот мешок с собой. Ему было велено оставить его ночью на рыночной площади. Купец в точности выполнил приказ, и говорят, что аль-Мансур, узнав об этом, в ужасе воскликнул: «Хвала Богу за то, что он поместил море между мной и таким врагом!» Некоторые хронисты утверждают, что мешок был отвезен кордовским паломником в Мекку, где тогда жил аль-Мансур.

За этой победой над Аббасидами в 764 году последовало падение Толедо. Устав от долгой войны, жители Толедо вступили в переговоры с Бадром и Таммамом, которые командовали армией принца, и, сдав лидеров, получили амнистию. Когда этих лидеров везли в Кордову, их встретили три посланца принца: брадобрей, портной и корзинщик. Следуя полученным инструкциям, брадобрей обрил головы и бороды пленных, портной скроил для них шерстяные туники, а корзинщик сплел короба. Через несколько дней население Кордовы увидело вереницу ослов, входящих в город. На них были навьючены короба, откуда высовывались бритые головы пленных и их плечи, нелепо украшенные шерстяными оборками. Сопровождаемые улюлюкающей толпой, неудачливые жители Толедо были провезены по всему городу. В конце концов их умертвили.

Варварское наказание, которому Абд-ер-Рахман подверг тех, кто осмелился не признать его власть, стало достаточно убедительным доказательством его намерения, в случае необходимости, править посредством террора. Тем не менее, судя по восстанию Матари, вспыхнувшему через два года после казни представителей толедской знати, арабов не так легко устрашить. Матари – йеменитский лидер Ньеблы. Однажды вечером, после немалых возлияний, беседа зашла об убийстве йеменитов, вставших под знамя Ала ибн Мугиса. Матари взял копье, привязал к нему кусок тряпки и поклялся отомстить за смерть своих соплеменников. Проснувшись на следующее утро, он совершенно забыл о событиях предыдущего вечера, и, увидев свое копье, превращенное в знамя, спросил, что это значит. Ему напомнили его слова, и Матари в тревоге воскликнул: «Немедленно сорвите эту тряпку с моего копья, чтобы о моей глупости не узнали все. – Но прежде чем его указание было выполнено, он передумал. – Нет! – вскричал он. – Не трогайте знамя! Я не тот человек, который отказывается от своих слов, что бы они ни значили». И Матари призвал своих соплеменников к оружию. Некоторое время он продержался, а когда был убит, его товарищи продолжили борьбу, причем так упорно, что эмир был вынужден даровать им амнистию.

Настала очередь Абу Саббаха. Хотя Абд-ер-Рахман имел все основания не доверять этому могущественному йемениту, который советовал убить его после битвы при Мосаре – он счел благоразумным избежать раскола с ним и назначил его правителем Севильи. Но в 766 году, когда не было мятежников, с которыми эмиру надо было сражаться, и он посчитал себя достаточно могущественным, чтобы избавиться наконец от Абу Саббаха, он лишил последнего должности. Йеменит в великой ярости призвал соплеменников к оружию, и Абд-ер-Рахману очень скоро пришлось убедиться, что Абу Саббах обладает большим влиянием, чем можно было предположить. Тогда эмир коварно инициировал переговоры, пригласил севильца на личную беседу и даже выдал ему охранную грамоту за личной подписью. Абу Саббах отправился в Кордову и, оставив у ворот дворца четыре сотни всадников, сопровождавших его, явился на личную беседу с эмиром. Говорят, что он настолько рассердил Абд-ер-Рахмана язвительными упреками, что тот попытался пронзить его кинжалом, но севильский лидер оказал яростное сопротивление, и эмиру пришлось вызывать стражу, которая разделалась с гостем. Хотя, вероятно, в этом убийстве было больше преднамеренности, чем люди Омейядов, ставшие хронистами деяний своего патрона, были готовы признать.