Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

– Несомненно, этот человек слишком долго задерживается в нашей стране. Но когда он утомит меня, мне надо будет лишь шевельнуть пальцем, и уже на следующий день ни его самого, ни его людей здесь не будет. Ты, похоже, опасаешься, что он может нам навредить. Но какое значение имеет этот презренный принц или его солдаты? В своей стране они были обычными попрошайками. Мы оказали им дружескую услугу, пригласив в Испанию, чтобы они могли наесться досыта. А когда они насытятся, мы отошлем их туда, откуда они явились. Такие слова в руках Мутазима превратились в смертельное оружие. Он передал их Юсуфу, который пришел в дикую ярость, и то, что было неопределенным проектом, в одночасье стало вожделенной целью. Мутазим торжествовал, но зря. Он не предвидел последствий. Он не предусмотрел, как пишет арабский историк, что в яму, вырытую им для того, кого он всей душой ненавидел, упадет сам. А меч, который он помог заточить другому, убьет и его.

Отсутствие предусмотрительности на самом деле было свойственно всем андалусским принцам. Они наговаривали Юсуфу друг на друга, втягивали Альморавидов в качестве посредников в свои ссоры. Пока принц Альмерии всячески старался очернить правителя Севильи в глазах африканцев, Мутамид пытался свалить принца Мурсии Ибн-Рашика. С этой целью он не уставал напоминать Юсуфу, что Ибн-Рашик был союзником Альфонсо, что он оказывал услуги христианам Аледо раньше и, вероятно, продолжает делать это до сих пор. Отстаивая свои права на Мурсию, он требовал, чтобы предателя передали ему. Юсуф велел факихам расследовать дело, и, когда они вынесли решение в пользу Мутамида, он приказал арестовать Ибн-Рашика и передать правителю Севильи, правда запретив его казнить. Этот арест имел неблагоприятные последствия, поскольку обозленные жители Мурсии покинули лагерь и с тех пор отказывались снабжать армию рабочими и продовольствием, в которых она остро нуждалась.

Осаждающие оказались в неприятной ситуации, которая с приближением зимы грозила обернуться катастрофой. Когда стало известно, что Альфонсо с армией из восемнадцати тысяч человек идет на помощь крепости, Юсуф сначала хотел встретить и дать ему бой в районе Тириесы (к западу от Тотаны), но передумал и отошел к Лорке. По его словам, он боялся, что андалусцы снова побегут, как при Залаке, и, кроме того, Але-до больше не может сопротивляться, и кастильцы в самом ближайшем будущем уйдут из крепости. Его мнение было обоснованным. Альфонсо, обнаружив, что фортификационные сооружения в руинах, а от гарнизона осталась тысяча человек, сжег Аледо и увел защитников крепости в Кастилию.

Таким образом, цель кампании была достигнута, но без громкой славной победы. Юсуф вел бесплодную осаду Аледо в течение четырех месяцев, и его отступление при подходе Альфонсо очень напоминало бегство. Однако факихи позаботились, чтобы на популярности монарха это не отразилось. Они заявили, что если Альморавиды на этот раз не добились громкого успеха, сравнимого с блестящей победой четырехлетней давности, то исключительно по вине андалусских принцев, которые своими интригами, завистью и ссорами помешали великому воину добиться успеха, который, безусловно, принадлежал бы ему, будь он единоличным командиром. Факихи стали активнее, чем когда-либо, и у них были для этого основания: их махинации стали известны принцам, и теперь они серьезно рисковали. Кади Гранады Абу Джафар Колайи раскрыл это на свою беду. Находясь в лагере, его суверен, шатер которого стоял рядом с его собственным, узнал о тайных встречах с Юсуфом и догадался об их значении. Присутствие Юсуфа, однако, устрашило эмира, и он не осмелился принять активные меры против заговорщиков, но по возвращении в Гранаду он немедленно послал за кади, упрекнул его в измене и велел казнить. Абу Джафару повезло. Мать Абдуллаха бросилась к ногам сына и умолила пощадить такого благочестивого человека. Абдуллахом с юности правила мать, поэтому он отсрочил исполнение приговора, но приказал заключить кади в одно из помещений замка. Кади, знавший, что он окружен суеверными людьми, стал громко читать молитвы и стихи из Корана. Его мощный голос гремел по всему дворцу. Все слушали, опасаясь случайным звуком потревожить молящегося. У кади нашлось много заступников. Принцу постепенно вдалбливали в голову, что Бог его обязательно покарает, если он немедленно не отпустит на свободу этот образец религиозности и благочестия. Больше всех старалась мать Абдуллаха, и в конце концов ее мольбы и увещевания увенчались успехом. Кади получил суровый урок, показавший, что ему нельзя оставаться в Гранаде. Ночью он бежал в Алькалу, а оттуда в Кордову. Там ему нечего было бояться, и он стал вынашивать планы мести. Первым делом он написал письмо Юсуфу, живописав в красках дурное обращение, которому подвергся, и потребовав не откладывать исполнение плана, который они так часто обсуждали. Одновременно он связался с другими андалусскими кади и факихами, призывая их создать фетву, осуждающую принцев вообще и двух внуков Бадиса в частности. Кади и факихи не сомневались, объявив, что принцы Гранады и Малаги утратили свои права из-за многочисленных злодеяний, и в первую очередь из-за грубейшего обращения старшего из них с почтенным кади. Правда, они все же не осмелились вынести такое же суровое суждение относительно других принцев и довольствовались составлением петиции Юсуфу, в которой утверждали, что его долг – заставить всех андалусских принцев исполнять закон и не требовать других налогов, кроме тех, что предписывает Коран.