Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

– Ты меня искал, и даже обвинил из-за меня ни в чем не повинных христиан. И вот я здесь и говорю тебе в лицо – с гордостью, – что твои подозрения были правильными. Я христианка. Попробуй, если посмеешь, отвратить меня от Христа пытками. Я их выдержу. Я выдержу все.

– Несчастная! – воскликнул ее брат. – Знаешь ли ты, что по нашим законам наказание за отступничество – смерть?

– Я это отлично знаю, – ответила Флора, – но и на эшафоте скажу так же твердо: Иисус, мой Бог и мой повелитель, исполненная любви к тебе, я счастлива умереть.

Разъяренный непокорностью, мусульманин жестоко избил сестру. Но ничего не добился. Видя, что физическое насилие не оказывает должного эффекта, он попытался повлиять на нее убеждением. Но и этот метод оказался неэффективным. Тогда он привел ее к кади.

– Кади, – сказал он, – это моя сестра. Она всегда почитала нашу священную религию и выполняла вместе со мной все ритуалы. Но христиане развратили ее, вселили в нее презрение к пророку и веру, что Иисус – наш Бог.

– Твой брат говорит правду? – спросил кади у Флоры.

– Ты называешь этого нечестивого моим братом? – заявила Флора. – Он мне не брат. Я отрекаюсь от него. То, что он сказал, – ложь. Я никогда не была мусульманкой. С раннего детства я знала только Христа и поклонялась ему. Он мой Бог, и только он станет моим супругом.

После этого кади вполне мог приказать казнить Флору. Но, тронутый ее юностью и красотой и веря, что физическое наказание поможет вернуть эту заблудшую овечку в стадо, он приказал избить ее кнутом. Вернув ее, скорее мертвую, чем живую, брату, кади велел:

– Научи ее нашему закону и, если она не изменит своего мнения, приведи ее ко мне снова.

Вернувшись в дом, мусульманин передал сестру на попечение женщин гарема. Чтобы не позволить ей бежать, он велел держать все двери надежно запертыми, а поскольку его жилище было окружено высокой стеной, он посчитал ненужным принимать дополнительные меры предосторожности. Но такой отважной женщине, как Флора, было нелегко помешать. Даже раньше, чем зажили все ее раны, она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы совершить очередную попытку побега. Среди ночи она забралась на крышу дома, оттуда перебралась на стену и благополучно спустилась на улицу. Почти ничего не видя в кромешной тьме, он вслепую бежала к дому своего знакомого христианина. Там она пряталась довольно долго, и именно там Евлогий впервые увидел ее. Красота Флоры, ее правильная речь и изысканные манеры, ее романтические приключения и непоколебимая стойкость, вопреки страданиям, ее искренняя набожность и самозабвенный восторг – все это воспламенило воображение юного священнослужителя, привыкшего к постоянной сдержанности. Он проникся горячей симпатией к Флоре, возвышенной любовью – такое чувство можно испытывать в обители ангелов, где бестелесные души испытывают священные желания.

Шестью годами позже Евлогий вспоминал мельчайшие подробности этой первой встречи. Странно, но со временем воспоминания не только не поблекли, но даже стали ярче, отчетливее. Об этом говорит его страстное письмо Флоре: «Святая сестра, было время, когда ты позволила мне увидеть твою шею, всю изодранную кнутом, убрав с нее пышные красивые волосы. Это потому, что ты смотрела на меня, как на своего духовного отца, и считала меня таким же чистым и непорочным, как ты сама. Я положил руку на твои раны. Я бы с радостью постарался исцелить их поцелуем, но не осмелился… Покинув тебя, я был словно во сне, и вздохам моим не было числа».

Опасаясь, что в Кордове ее найдут, девушка в сопровождении сестры покинула город. Об обстоятельствах, при которых Евлогий и Флора снова встретились, будет рассказано далее.

Постепенно христианский фанатизм в Кордове сменялся нездоровыми мечтаниями и стремлениями, рожденными во мраке и вскормленными бездействием. В это время произошло событие, удвоившее, если только это возможно, ненависть христиан к мусульманам и их фанатизм.

Священник церкви Святого Асискло по имени Перфект однажды отправился на рынок и, делая покупки, вступил в разговор с мусульманами. Он свободно говорил по-арабски. Через какое-то время беседа коснулась религии, и мусульмане поинтересовались мнением Перфекта относительно Мухаммеда и Иисуса Христа. Тот ответил:

– Христос мой Бог. А что касается вашего пророка, я не смею сказать, что о нем думаем мы, христиане. Ведь если я это сделаю, вы обидитесь, потащите меня к кади, а он велит казнить меня. Но если вы заверите, что мне нечего бояться, я расскажу вам по секрету, что написано о нем в Евангелии, и вы поймете, какую репутацию он имеет у христиан.