Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

В последние годы правления Абд-ер-Рахмана христиане Кордовы попытались устроить необычное восстание. К нему мы теперь перейдем.

Латинские хронисты середины IX века дают нам много информации как относительно самого восстания, так и об образе жизни, чувствах и верованиях христиан Кордовы. Мы попытаемся воссоздать самые интересные подробности.

Из христиан Кордовы многие – причем самые просвещенные – не жаловались на свою судьбу. Их не подвергали гонениям, они могли свободно отправлять свои религиозные обряды и были вполне довольны. Одни служили в армии, другие имели доходные должности при дворе или в дворцах богатой арабской знати. Они даже следовали примеру своих хозяев – создавали гаремы и предавались разным восточным порокам.

Очарованные волшебством арабской литературы, люди со вкусом презирали латинских авторов и писали только на языке захватчиков. Современный писатель Альваро, более патриотично настроенный, чем другие его сограждане, горько об этом сожалеет. «Многие из моих единоверцев читают арабские стихи и легенды, изучают произведения арабских богословов и философов, но не для того, чтобы опровергать их, а чтобы научиться изящно и правильно говорить на арабском языке. Где теперь найдется хоть один, кто читает латинские комментарии к Священному Писанию? Кто среди них изучает Евангелия, пророков и апостолов? Увы, христианские юноши, которые выделяются своими способностями, знают только язык и литературу арабов, читают и ревностно изучают арабские книги, тратят огромные суммы, чтобы собрать для себя большие библиотеки, и во весь голос восхваляют эту литературу. А если им говорить о христианских книгах, они с презрением заявляют, что книги эти недостойны их внимания. О, горе! Христиане позабыли свой язык, и едва ли найдется один на тысячу, способный написать знакомому сносное латинское письмо. Зато нет числа тем, кто умеет выражаться по-арабски в высшей степени изящно и сочиняет стихи с большим искусством, чем сами арабы». Заметим, что христианство сумело отомстить, когда кардинал Хименес устроил публичное сожжение 80 тысяч арабских книг и арабский язык был предан анафеме, как «грубый язык презренной нации еретиков». Склонность к арабской литературе и почти повсеместное отрицание латыни, в конце концов, не были удивительными. Труды великих поэтов Античности не были известны в Кордове. «Энеида» и Сатиры Горация и Ювенала были новыми для кордовцев, когда Евлогий привез их из Наварры в 848 году. Теологические трактаты не имели привлекательности для мирян, и современная литература демонстрировала все признаки упадка. Латинские стихи еще писали, но правила долготы слога были забыты. Она приняла форму рифмованных стихов, где соблюдалось только ударение, да и стиль был небрежным и претенциозным.

Став более чем наполовину ориентализированными, христиане Кордовы в целом приспособились к чужеземному господству. Но были и исключения. Национальная гордость и самоуважение еще были живы в некоторых сердцах. Самые сильные духом, не желая добиваться расположения чужеземных господ и наглостью или хитростью пробиваться на службу в их дворцы, содрогались от негодования, видя, как родной город, с древности считавшийся аристократическим, превратился в резиденцию султана. Они завидовали счастливой участи мелких государств на севере Испании, которые, хотя и были втянуты в постоянные войны, были избавлены от арабского ига и управлялись христианскими принцами. Периодически возникающие реальные поводы для недовольства усиливали патриотические чувства. Султаны время от времени издавали эдикты, глубоко ранившие чувства искренних христиан. К примеру, обрезание было объявлено обязательным для них, так же как для мусульман. Больше всего были раздражены священники. Они испытывали инстинктивную ненависть к мусульманам, которая становилась лишь сильнее, потому что они придерживались ложных взглядов на Мухаммеда и его учения. Живя среди арабов, они могли очень легко узнать правду, но упорно отказывались сделать это. Не желая испить из фонтана мудрости, до которого было рукой подать, они предпочитали верить даже самым нелепым басням относительно пророка из Мекки и всячески распространять их. Евлогий, один из самых ученых священнослужителей своего времени, вовсе не к арабским авторам обратился за информацией о жизни Мухаммеда. Совсем наоборот. Хотя он, несомненно, был достаточно знаком с арабским языком, чтобы свободно читать исторические труды, он положился на латинский манускрипт, случайно попавшийся ему на глаза в монастыре Памплоны. Оттуда, среди прочего, он узнал, что Мухаммед, почувствовав приближение конца, предсказал, что на третий день после его смерти явятся ангелы и воскресят его. Соответственно, после того, как душа покинула тело, ученики продолжали бдеть у его тела. Однако в конце третьего дня, так и не дождавшись ангелов, ученики решили, что, вероятно, их присутствие у тела, которое уже начало издавать неприятный запах гниения, мешает небесным визитерам прийти, и ушли. После этого Vice angelica canes ingress – вместо ангелов пришли собаки и начали пожирать тело пророка. Все, что осталось, мусульмане похоронили и, чтобы отомстить собакам, взяли за правило каждый год убивать этих животных. «Таковы, – заключает Евлогий, – чудеса пророка ислама».