Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

Наконец, уже в 2016 году тот же геополитический расклад моделируется в романе лауреата «Русского Букера» Елены Чижовой — тоже не «жанровой» писательницы — «Китаист», герой которого, командированный в 1983 году из зауральского СССР на захваченную Рейхом территорию, носящую теперь название Россия, с удивлением подмечает сходные черты по крайней мере в государственной риторике обеих стран. В финале же этот герой совершает государственный переворот, объединяющий СССР и нацистскую Германию в непротиворечивое тоталитарное государство.

Почти во всех упомянутых произведениях победивший Третий рейх постепенно трансформируется в менее кровожадный, чем в реальности, режим. Вероятно, как отмечают обозреватели, срабатывает убеждение в том, что любая репрессивная система имеет в исторической перспективе свойство смягчаться, особенно если она находится в окружении более либеральных режимов, с которыми вынуждена взаимодействовать. Витенберг, скажем, напрямую связывает гуманизацию гитлеровского режима в «Ином небе» Лазарчука с ограниченной десталинизацией, произведенной в СССР во второй половине 1950-х и в 1960-е. Но делает важную оговорку: «Показательно… что Ф. Дик <���…> в отличие от позднейшего российского „альтернативщика“, считал — скорее всего, по причинам морального характера — серьезную либерализацию нацистского режима даже и по прошествии десятилетий практически невозможной» [440] Витенберг Б. Игры корректировщиков… .

Тезис о возможном историческом «смягчении» победившего Рейха не является исключительной отечественной прерогативой. Скажем, в романе англичанина Роберта Харриса «Fatherland» (1992) изображен именно такой, дряхлеющий и разворачивающийся к демократическим странам Рейх, дотянувший до середины 1960-х. Однако навязчивое воспроизводство этой темы и довольно однообразное ее решение самыми разными авторами — пожалуй, все же сугубо российский феномен.

В современной российской массовой культуре существует феномен, имеющий предшественников, но не имеющий аналогов — по крайней мере, если говорить о масштабах. Речь идет о так называемой попаданческой литературе.

Сначала — о дефиниции. «Попаданчество» — своего рода ответвление уже известного нам жанра фантастических путешествий во времени. В российской критике используется термин «хроноопера» — с той только разницей, что герой хронооперы попадает в прошлое при помощи технического устройства, машины времени; «попаданец» же обычно переносится в конкретную точку прошлого спонтанно, непонятным ему/ей способом, но, оказываясь в гуще событий, начинает активно на это прошлое воздействовать.

«Попаданчество», в отличие от хронооперы, может иметь своим конечным пунктом не только историческое, но и мифологическое прошлое или условно-фэнтезийный мир [441] В России 2000-х этот прием породит отдельное популярное направление «ромфант», где героиня попадает в некое условное прошлое или альтернативную реальность с магией и драконами и находит там, после долгих испытаний, личное счастье. Такие романы построены по образцу «дамских романов» с той только разницей, что декорации в них еще условней. Этот феномен и связанные с ним социальные напряжения еще ждут своего исследователя. . Именно эта его особенность — вкупе с непонятным, «мистическим» способом перемещения в прошлое — и делало невозможным развитие направления в СССР: роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» долгое время оставался единственным переводным образцом, своих же практически не было [442] С некоторой натяжкой к этому направлению можно отнести «Попытку к бегству» Аркадия и Бориса Стругацких (1962). . Показательны, однако, пути развития этого направления на постсоветском пространстве.

Первые коммерчески успешные «попаданцы» обнаруживали себя в мирах полностью условных; иными словами, вместо запроса на историзм отрабатывался не менее мощный запрос на эскапизм. Причем неудачник в «нашем мире» с легкостью завоевывал высокий статус в «мире перемещения». Так, «Чужак», первый роман о сэре Максе — герое очень успешного цикла Макса Фрая (Светланы Мартынчик, часть произведений написана в соавторстве с Игорем Степиным), асоциальном неудачнике в нашем мире и могущественном маге в загадочном городе Ехо, — вышел в 1996 году. Тогда же выходит написанный за несколько лет до этого (1990–1992) роман-трилогия Сергея Лукьяненко «Лорд с планеты Земля», герой которой — обычный парень из Алма-Аты — оказывается вовлеченным в сражения галактического масштаба и в ходе сюжета становится космическим принцем. «Рыцарь из ниоткуда» (1996) — первый роман Александра Бушкова из цикла о майоре Свароге — предъявляет нам бывшего десантника, так и не приспособившегося к новым временам, но становящегося чуть ли не королем в фэнтезийном мире. В 1997 году выходит роман Андрея Белянина «Меч без имени», чей герой — молодой художник в нашем мире — оказывается могущественным рыцарем в параллельном.