Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

У этой книги непростое прошлое (хотя бывает ли прошлое простым?). Она, как и все мы, прошла через пандемию коронавируса, вследствие чего между ее изначальным замыслом и получением тиража из типографии прошло почти два года. Поэтому мы безмерно благодарны всем участникам этого проекта не только за труд, но и за терпение и веру. Спасибо российскому отделению Фонда им. Фридриха Эберта за возможность претворить нашу идею в жизнь. Спасибо «Новому издательству» и Андрею Курилкину за то же самое, а также за работу над рукописью. Спасибо участницам студии FOX&OWL за чудесные иллюстрации. Наконец, спасибо всем нашим замечательным авторам, которые — несмотря на необходимость проводить бесчисленные часы в зумах и скайпах, усиленно заботиться о родных и близких и при этом успевать справляться с личными трудностями пандемических локдаунов — кропотливо работали над своими главами и терпеливо реагировали на наши редакторские просьбы. Эта книга стала реальностью благодаря вам.

Андрей Завадский, Вера Дубина

Прошлое — это они. И одновременно мы. Это чужая страна [1] Лоуэнталь Д . Прошлое – чужая страна [1985]. СПб.: Владимир Даль; Русский Остров, 2004. — и вместе с тем малая родина, родные пенаты, домашний очаг.

Что скрывается за этой парадоксальной метафорой?

С одной стороны, прошлое, как и любая чужбина, отличается от настоящего: «Мы можем его исследовать, можем изучить его традиции, языки <.. > и убеждения, но никогда не сможем стать его частью» [2] Murphy A.B., Heffernan M., Price M., Harvey D.C., DeLyser D., Lowenthal D . The Past Is a Foreign Country – Revisited // The AAG Review of Books. 2017. Vol. 5. № 3. P. 201–214. Здесь цитируется комментарий Мари Прайс (с. 204). . С другой — прошлое всегда конструируется в настоящем: оно отвечает требованиям этого настоящего, отражая наши представления о самих себе. Прошлое, таким образом, одновременно бесконечно далеко от нас — и запредельно близко.

В 2015 году Дэвид Лоуэнталь, автор книги «Прошлое — чужая страна» (1985), издал переработанную — переосмысленную, переписанную, дополненную — версию своего знакового труда [3] Lowenthal D . The Past Is a Foreign Country – Revisited. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2015. . Сохранив основную мысль изначального издания — о фундаментальной инаковости прошлого, — автор тем не менее отмечает, что наши взаимоотношения с историей в XXI веке изменились. Прошлое и настоящее, прежде разделенные нововременной границей, воссоединились. «Чужая страна прошлого <���…> кажется все более и более освоенной», — пишет Лоуэнталь в новой версии книги; прошлое становится все более одомашненным, все сильнее похожим на настоящее [4] Ibid. P. 586, 21. См. также: Ассман А . Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна. М.: Новое литературное обозрение, 2017; Gumbrecht H.U. Our Broad Present: Time and Contemporary Culture [2010]. New York: Columbia University Press, 2014; Hartog F . Regimes of Historicity: Presentism and Experiences of Time [2003]. New York: ColumbiaUniversity Press, 2016. . События второй половины XX века — разочарование в установках модерна, развитие мемориальной культуры, усилия по диверсификации нарративов и привлечению внимания к прежде маргинализированным социальным группам — способствовали росту интереса к прошлому и расширению его присутствия в настоящем. Цифровая революция последних десятилетий также сыграла в этом процессе важную роль, сделав прошлое гораздо более доступным: одного-двух кликов достаточно, чтобы извлечь ту или иную историю, тот или иной фрагмент прошлого на «поверхность» современности. Более того, с развитием цифровой культуры активное участие в «преобразовании» прошлого и создании его публичных репрезентаций стали принимать «обычные» люди, пользователи социальных сетей и интернета в целом.

Если прошлого сейчас так много и оно повсюду, почему мы назвали эту книгу «Всё в прошлом», а не «Прошлое во всем»? Дело не только и не столько в том, что фрагменты прошлого окружают нас со всех сторон. Эта книга не о том, что настоящего и будущего больше нет, вокруг лишь прошлое, и все, что нам остается, — смотреть на него сквозь пелену ностальгии. Важнее то, что прошлое играет все более решающую роль в нашем понимании себя. Объяснения настоящего и образы будущего все чаще ищутся сегодня именно в прошлом. Составление генеалогических древ, проработка коллективных и индивидуальных травм, историческая политика — все эти тенденции и феномены указывают на то, что прошлое из чужестранца, из Другого превращается в свое, близкое, родное.