Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Инертная, неподвижная и тяжеловесная церковь барочной Испании не могла предложить пассивному населению почти ничего, кроме бесконечных седативных средств в виде церковных гимнов, процессий, торжественных месс и обрядов, удовлетворявших его ненасытную страсть к зрелищам. В некоторых местах религиозные праздники занимали треть года. Церковные обряды превратились в формальность, догматы – в суеверия, а мертвый груз огромного аппарата церковной бюрократии тяжким бременем давил на Кастилию.

Однако было бы ошибкой считать, что управляемая духовенством бездеятельная Кастилия Карла II отражала положение дел во всей Испании. В некоторых частях полуострова наблюдались очевидные признаки новой жизни, как интеллектуальной, так и экономической. Однако, к сожалению, о социальной и экономической жизни Испании второй половины XVII века известно так мало, что все предположения относительно подвижек в испанской экономике остаются в высшей степени неопределенными. Тем не менее уже к последней четверти века можно различить первые робкие признаки экономического оживления. Тот факт, что разные регионы полуострова оставались в своих экономических «отсеках», удивительным образом отгораживавших их друг от друга, означал, что темпы экономического спада в разных регионах отличались. Создается впечатление, что в Кастилии упадок начался раньше и продлился дольше, чем в других частях Испании. Например, в Каталонии кризис коммерции датируется 1630-ми, а демографический и монетарный кризис – 1640-ми годами. И если в Кастилии на протяжении всех 1660-х и 1670-х годов наблюдались резкие инфляционные и дефляционные всплески, то каталонская денежная система стабилизировалась после дефляции 1654 года. Валенсия, которая тоже была свободна от напасти в виде кастильского веллон, пережила снижение цен и заработков в 1650-х и 1660-х годах. Таким образом, экономические сдвиги в периферийных провинциях полуострова соответствовали в большей степени общеевропейским изменениям, чем тем, что происходили в Кастилии, и в 1670-х годах испанская периферия вслед за Западной Европой в целом начала выкарабкиваться из депрессии середины столетия.

Несмотря на то что их проект не принес быстрых плодов, подающим надежду знаком стала состоявшаяся в 1674 году встреча тридцати двух представителей Арагона под председательством дона Хуана Хосе, на которой они обсудили способы оживления экономики королевства и ее освобождения от иностранного контроля. Еще более обнадеживающими были изменившиеся взгляды постреволюционного поколения каталонцев. То, что пережила Каталония с 1640-го по 1652 год, очевидно, стало для принципата глубоким потрясением и заставило его впервые по-настоящему осознать собственную слабость перед лицом великих держав. После целого столетия, когда они были вытеснены на обочину испанской истории, каталонцы наконец начали смотреть за пределы собственных границ и обратили свои взоры к Америке как к возможной замене утраченных средиземноморских рынков. Несмотря на то что до начала нового века они фактически так и не получили официального допуска к торговле с Америкой, в 1660—1670-х годах они приступили к восстановлению своей пошатнувшейся экономики. В частности, каталонцы начали возрождать свое текстильное производство, которое, в отличие от того, что имелось в Арагоне, не было сковано протекционистским законодательством, зачастую способствовавшим производству тканей более низкого качества. Во второй половине XVII века жители Каталонии, получившие новые импульсы за сто лет французской иммиграции, стали пользоваться уважением за свое трудолюбие и предпринимательские способности. По мере того как росли экономические возможности, укреплялся и общественный порядок. Эпоха бандитов уходила в прошлое, уступая место менее живописной эпохе трудолюбивых ремесленников.

Медленное возрождение Каталонии, несмотря на продолжающуюся войну с французами, стало прелюдией к самому важному изменению в истории Испании Нового времени. Экономическое превосходство на полуострове смещалось из центра на периферию, где налоговое бремя было не таким тяжелым, а экономический упадок не таким катастрофическим. Иностранные путешественники все чаще отмечали резкий контраст между живыми густонаселенными периферийными регионами и опустевшей нищей Кастилией. Все более активное вмешательство периферийных провинций в политическую жизнь монархии, которое подразумевал незавершенный переворот дона Хуана Хосе, являлось еще одним признаком постепенного смещения превосходства из центра на периферию. В конце XV и в XVI веке Кастилия создала Испанию. Теперь, в конце XVII столетия, впервые появилась возможность, что Испания сможет воссоздать Кастилию.