Элен Каррер д'Анкосс - Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Отношения с Францией тем более ухудшились, что французской позиции диаметрально противоречила позиция Пруссии, и Бисмарк оказал России безусловную поддержку. Он понимал, какие перспективы открывались для Пруссии благодаря непониманию и напряженности, противопоставившим Париж и Петербург. За три года, с 1859-го по 1862-й, когда он представлял свою страну в Российской империи, у него было достаточно возможностей изучить русскую политику. Он также очень быстро встретился с Горчаковым, установил с ним теплые отношения и в ходе их многочисленных бесед получил полное представление о русских амбициях и тревогах. Он с самого близкого расстояния видел восстановление русской мощи после крымской катастрофы, а также твердость лидеров российской политики, Александра II и Горчакова, которых объединяли общие взгляды на национальные интересы России и средства их защиты. Он осознал преимущества, которые могла извлечь Пруссия из доброжелательного отношения к России. Нейтральная Россия в будущем позволит Пруссии играть преобладающую роль в Европе.

На Востоке он решил вступить в противостояние с Австрией, чтобы оставить там необходимую России свободу действий, в которой Европа ей отказывала. По поводу польского вопроса он считал, как и Горчаков, что восстановление постоянно волнующейся Польши противоречит интересам как Пруссии, так и России. К тому же в ходе польского восстания он показал России, что поддержка Пруссии идет дальше словесных обещаний. 8 февраля 1863 года в Петербурге подписана русско-прусская конвенция, гарантирующая России в случае необходимости помощь прусских войск. Эта конвенция так и не нашла применения, успехи русских сделали ее бесполезной, но политическое значение она имела огромное. Впоследствии Бисмарк будет утверждать, что поддержка России Пруссией в ходе польского кризиса 1863 года якобы убила франко-русский союз. Он обеспечил Пруссии признательность России – мы увидим это в 1870 году. Польский кризис в очередной раз показал Петербургу всю меру, как выразился Горчаков, «австрийской неблагодарности», что сделало еще более ценной позицию Пруссии. Она принесла России пользу прежде всего в Европе. Без нее, наводя порядок в Польше, Россия оказалась бы в полной изоляции, обвиненная в подавлении национального восстания «варварскими» методами. Перед лицом этого единодушного обвинения со стороны европейских стран поддержка Пруссии была действительно важна. Но Россия должна будет очень скоро заплатить за помощь Берлина. Когда наступит момент выбора между Берлином и Веной при объединении Германии, воспоминания о 1863 годе окажут на этот выбор серьезное влияние.

Отныне Россия будет склоняться к союзу с Пруссией и закроет глаза на продвижение Бисмарка в Европе. В 1864 году она допустит, чтобы прусские войска раздавили Данию под предлогом защиты немецких меньшинств, которые там жили. Затем Пруссия захватит Шлезвиг и Гольштейн при полном молчании Петербурга. В 1866 году Россия позволит Пруссии исключить Австрию из Германского союза и лишить престола правящие дома Ганновера, Нассау, Касселя, имеющие более или менее отдаленные родственные связи с династией Романовых, а также взять под свою опеку княжества Дармштадт, Баден, Вюртемберг, снабжавшие Россию императрицами. Как тут не вспомнить, что в царствование Елизаветы Бестужев-Рюмин, находя Пруссию Фридриха II слишком сильной и амбициозной, а аннексию Силезии противоречащей русским интересам, втянул Россию в Семилетнюю войну?

Внешняя политика России характеризовалась не только оппозицией сторонников французской или прусской ориентации, ее отмечало и другое противостояние. Некоторые руководители военного министерства и азиатского департамента министерства иностранных дел считали, что после удачного умиротворения Кавказа по окончании Крымской войны Россия могла начать активную политику в Средней Азии. У нее, полагали они, есть для этого возможности, как показала Кавказская война, и, поскольку Англия уязвима, когда дело касается пути на Индию, настало время ее там ослабить. Защитников более осторожной политики, споривших со сторонниками экспансии в Азию, также хватало. Сгруппировавшись вокруг Горчакова, они считали, что Россия еще переживает период «сосредоточения», в ходе которого ее задача – упрочить свои позиции в Европе. Горчаков не единственный выступал за осторожность. За нее также ратовал, во имя экономической необходимости, министр финансов Рейтерн, стремящийся спасти российскую казну от новых потрясений. Сначала Александр II будет колебаться в выборе между осторожностью и захватом новых территорий. Но в 1863 году, задумавшись о польском кризисе, он все больше прислушивается к речам военных. Не станет ли сговорчивее Англия, столь враждебная России в Европе и ясно показавшая это в Польше, если увидит продвижение русских в Средней Азии? К военным присоединились русские купцы и предприниматели. Гражданская война в США придала их деятельности новый импульс. В тот момент русские купцы надеются занять место американских экспортеров на процветающем хлопковом рынке. Англия же стремится овладеть среднеазиатскими эмиратами, где российские интересы все более возрастают. Экономические интересы, русско-английское соперничество служили аргументами в пользу сторонников экспансии, для проведения которой к тому же у России, кажется, есть возможности на месте. После 1863 года Александр II выступает за такую политическую ориентацию, и успехи в Средней Азии войск генерала Черняева, организация Туркестана генералом Кауфманом приводят к значительному расширению границ империи. В завоевании Средней Азии к геополитическим аргументам добавляется мощный аргумент, связанный с внутренней политикой. Да, реформы 1861 года освободили крестьян, но оставили открытым земельный вопрос. Получившим свободу крепостным раздали земельные наделы, тем не менее это не удовлетворило русское крестьянство. А Средняя Азия располагала бесценными в этом отношении ресурсами. Недовольным крестьянам земельная колонизация предоставляет перспективы, которые многим из них покажутся интересными. За русской армией следуют легионы крестьян, обосновывающихся на землях, которые завоеванные народы вынуждены им отдать. Это обещает новые проблемы в будущем, но в 1867–1868 годах колонизация завоеванных земель способствует увеличению преимуществ от отмены крепостного права. Экспансия происходит не только в направлении Афганистана. В то же время Россия выходит к Тихому океану, утверждаясь на Амуре и в Уссурийском крае. Правда, параллельно с этим прогрессом в Азии Александр II принял в 1858 году решение, противоречащее всякой русской традиции: продал американцам Аляску, где Россия уже утвердилась. Эту сделку, которая подвергнется серьезной критике, Александр будет оправдывать экономическими мотивами: в российскую казну, опустошенную Крымской войной, вольются 7 миллионов долларов; эти «обледенелые земли» не кажутся по-настоящему нужными России, в то время как планируемое продвижение в Азии требует новых ресурсов. Чтобы понять решения Александра II, его колебания относительно выбора союзов, нужно рассмотреть их в перспективе его действий в Европе и завоеваний. В Европе Россия еще страдает от поражения в Крымской войне, ей не удается – и не удастся – добиться пересмотра ограничительных условий, навязанных ей на Востоке, а в своей стратегии союзов, в которой союз с Францией служил ей после Парижского конгресса главным ориентиром, она постоянно сталкивается со сговором между Францией и Польшей. Экспансия в Азии и на Тихом океане способствуют возвращению ей статуса великой державы. Даже продажа Аляски – часть ее политики по возвращению этого статуса. Договариваясь с Америкой, которая сразу же после окончания Войны за независимость выразила желание приобрести территории, занятые Россией (она также получит русские колонии в Калифорнии), Россия содействовала установлению русско-американской дружбы. А англо-американское соперничество, в то время очень острое, подталкивало Горчакова к налаживанию тесных связей с Америкой.