Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Представители категории «владельцы» принадлежали к самому массовому дореволюционному сословию – крестьянству. Их реальное социальное положение до революции неизвестно. Применительно к «владельцам» власти категорически настаивали на формулировке «исторически богатый», имея в виду, что они и ранее являлись зажиточными крестьянами. Однако, по анкетам большинства «владельцев», они обзавелись «предприятиями» в годы советской власти и вообще были середняками или даже бедняками.

По уровню грамотности «владельцы» выделялись на фоне представителей других «крестьянских» категорий. Так, среди «владельцев» неграмотные составляли 16,5 %, тогда как среди «кулаков» и торговцев – около 25 %. Большинство «владельцев» просто имели навыки чтения и письма. Начальное образование получили 24,7 % (см. табл. 12).

На протяжении рассматриваемого периода владельцы сельскохозяйственных «предприятий» занимались тем же, что и обычные крестьяне. До революции, судя по ходатайствам, все они трудились на земле, часть переселенцев до обзаведения собственным хозяйством работала по найму. Лишь пятеро владели мельницами еще до революции. С началом Первой мировой войны «владельцы», как и другие крестьяне, оказались на фронте (12,4 %). В Гражданской войне участвовали 17,5 % представителей данной категории. Трудно сказать, каким было доминирующее отношение этой группы крестьян к новой власти в 1917–1920 гг. Как утверждали позже сами «владельцы», они поддержали новую власть, хотя избирательные комиссии, напротив, обвиняли их в изначальной враждебности к Советам. Власти подозревали «владельцев» в «контрреволюции» значительно чаще, чем всех остальных крестьян, и здесь логика власти очевидна: раз крестьянин богатый, значит, должен выступать против советской власти. Действительно, среди «владельцев» численность служивших в армии Колчака и участвовавших в Колыванском восстании была выше, чем среди других «крестьянских» категорий. Однако все не столь однозначно. Среди «владельцев» доля тех, кто сражался на стороне Колчака, составляла 5,1 %, участвовал в Колыванском восстании – 4,1 %. При этом в Красной армии служили 12,4 % и участвовали в партизанском движении 4,1 % отнесенных к рассматриваемой категории. Поэтому говорить о резком неприятии советской власти «владельцами» не приходится.

После окончания Гражданской войны «владельцы» вернулись к своим хозяйствам, именно в этот период большинство обзавелось мельницами, маслобойнями, шерстобитками и прочими «предприятиями». В годы нэпа 12,4 % «владельцев» занимали различные выборные должности. Свое не очень активное участие в общественной жизни преобладающая часть представителей категории объясняла постоянной занятостью на мельнице или другом «предприятии».

Во второй половине 1920-х гг. большая часть владельцев сельскохозяйственных «предприятий» была лишена прав. В 1928–1929 гг. у них конфисковали имущество (одно– и двухпоставные мельницы и часть других предприятий). Не дожидаясь дальнейшего развития событий, некоторые «владельцы», распродав оставшееся имущество, предпочли уехать в город. Многим из них не удалось устроиться на предприятия, и они стали работать извозчиками, плотниками и т. д. Как ни парадоксально, но конфискация «предприятий» в конце 1920-х гг. спасла часть «владельцев» от тюрем и спецпоселений. Этой участи не избежали те представители категории, кто остался в деревнях: в 1930 г. они первыми попали под «раскулачивание». Очень многие были арестованы, а их семьи высланы на спецпоселение (затем глав семей отправляли из лагерей в спецпоселки для соединения с семьями); некоторых выслали вместе с семьями. Такая же судьба была у всех «владельцев», вновь выявленных в 1930-е гг.

До 1928 г. в одной семье «владельцев» в среднем насчитывалось 6,07 едока и 2,12 работника; они засевали 6,21 дес., имели 1,9 лошади и 1,6 коровы (см. табл. 13–17). Таким образом, это были типично середняцкие хозяйства [260] Сибирский край. С. 314. . По уровню они достаточно сильно различались: 16 % хозяйств имели лишь одного взрослого работника, 28,9 % сеяли менее 4 дес., 39,2 % имели одну корову и 34 % – одну лошадь. Однако 66 % хозяйств «владельцев» имели двух взрослых работников, 60,8 % «владельцев» засевали в среднем 4,1–10 дес., 43,4 % имели две коровы, 44,3 % – две лошади. Были и более зажиточные хозяйства: 12 % имели трех и 1 % – четырех работников, 10,3 % «владельцев» засевали свыше 10 дес., 16,4 % – имели трех коров и более, 20,6 % – трех лошадей и более. Для значительной части хозяйств, владевших сельскохозяйственными «предприятиями» (особенно тех, кому принадлежала лишь часть, или это «предприятие» было небольшим), доход от сельского хозяйства был главным источником средств. Однако были хозяйства, для которых количество посевной площади или коров и лошадей не являлось основными показателями их благосостояния. Для определения уровня состоятельности этих хозяйств важнее выяснить получаемый ими доход от «предприятий».