Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Практика первых недель высылки зимой 1930 г. показала необходимость учитывать при отправке в отдаленные местности наличие в составе семьи хотя бы одного трудоспособного члена, без которого обустройство на новых территориях было невозможно. Многие высылавшиеся семьи оказывались без мужчин, те могли работать на производстве, или были арестованы ОГПУ, или бежали из-под ареста или в ходе высылки. 1 марта 1930 г. руководители ОГПУ Г.Г. Ягода и Е.Г. Евдокимов направили периферийным органам директиву, в которой требовали: «Семьи кулаков[,] не имеющие трудоспособных членов[,] на Север выселению не подлежат… [в] указаниях [по] партийной линии имелось разрешение оставлять [на] местах женщин [и] детей выселяемых кулаков при согласии местных органов власти» [1036]. Очевидно, что в этом проявлялся не гуманизм функционеров различных органов и уровней, а лишь их стремление не допустить, чтобы пока не высланные, но экономически уже разоренные хозяйства не стали источником социальной напряженности в деревне [1037]. Весной 1931 г., проводя очередную еще более масштабную, чем в 1930 г., высылку крестьян, власти стремились свести к минимуму число тех, кто не подпадал под репрессии.

О том, что механизмы «фильтрации» «кулачества», создававшиеся для минимизации «издержек» репрессий в отношении «социально-близких элементов» крестьян (середняки, бедняки, бывшие партизаны и др.), работали весьма непоследовательно, свидетельствуют ход и результаты «борьбы с перегибами» весной 1930 г., когда была создана комиссия ЦК «для проверки состава высланных по ошибке в Северный край по рубрике кулаков, середняков и бедняков» [1038]. Во второй половине апреля 1930 г. комиссия под председательством секретаря Северного крайкома ВКП(б) С.А. Бергавинова, выявляя по заявлениям и жалобам репрессированных крестьян «неправильно выселенных», руководствовалась следующими критериями: «а) старики, высланные без трудоспособных… б) дети до 16 лет, высланные без взрослых родственников; в) случайно высланные одиночки, на которых не имеется с места высылки никаких сведений об их выселении или раскулачивании; г) учителя, врачи, агрономы и т. д., не занимающиеся сельским хозяйством или имеющие бедняцкое и середняцкое хозяйство; д) семьи красноармейцев, служащих в Красной Армии; е) бывшие красноармейцы, красные партизаны и их семьи; ж) семьи бедняков и середняков» [1039].

Результаты проделанной сотрудниками комиссии и подкомиссий в округах Северного края громадной по своим масштабам проверки заявлений (их направили 35 тыс. из 46,2 тыс. высланных семей, было рассмотрено около 23 тыс. жалоб) вызвали раскол в рядах проверяющих. По сведениям руководившего подкомиссией в Архангельском округе наркома внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачева, доля неправильно высланных лиц, проходивших проверку, достигала 25–35 %. В своем письме на имя заместителя председателя СНК РСФСР Д.З. Лебедя Толмачев не удержался от «крамольной» мысли, что «если среди второй категории имеем такую картину, то можно представить, насколько она хуже для третьей категории, где операция была более массовой и контроль значительно слабее» [1040]. Бергавинов же, осознавая, что подобного рода масштабная ревизия «раскулачивания» чревата громадными социально-политическими последствиями, исходил из необходимости занижения показателей: неправильно высланные составляли 6 %, заявления, которые требовали проверки по месту высылки, – 8 % [1041]. Однако данные из категории несомненно не подлежавших высылке, но оказавшихся в Северном крае (6 %) комиссия Бергавинова рекомендовала (а Политбюро 10 мая на основе этой рекомендации дало указание) «возвратить на родину только участников гражданской войны, имеющих революционные заслуги, красных партизан и семьи, члены которых ныне служат в Красной Армии. Остальных неправильно высланных расселить в Северном крае на заводах, промыслах и в сельском хозяйстве на особо льготных условиях (работа, кредит, квартира и т. д.) как вольных граждан» [1042].

Итоги работы комиссии, отразившие не истинную картину нарушений органами власти ими же принимавшихся законоположений, а явное нежелание этих органов исправить последствия содеянного, были следующие: по состоянию на 1 декабря 1930 г. на свою родину разрешили вернуться лишь 1390 чел.; 26 500 чел., признанных «неправильно раскулаченными», «оставлено на свободное жительство в Северном крае» [1043]. По данным, приведенным Н.А. Ивницким, на Урале из 145 тыс. чел. было возвращено на родину как неправильно высланных менее 3 тыс. [1044]