Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Органы власти стремились установить возможно больший контроль за порядком утверждения персональных ставок и излишним расширением круга лиц, получавших их. С этой целью были созданы спецфондовые комиссии, рассматривавшие и утверждавшие заявки учреждений и ведомств. В 1924 г. были приняты меры по снижению спецставок, в 1925 г. установлен официальный максимум спецставок – 360 руб. (при совместительстве – 540 руб.). Местные органы, в частности Сибтруд, могли утверждать оклады специалистам до 360 руб. Более высокие ставки назначались специальными комиссиями наркоматов труда. В особых случаях (например, ставки в 600 руб. и выше) они согласовывались с Административно-финансовой комиссией Совнаркома СССР [552].

В 1925–1926 гг. средняя заработная плата специалистов в госпромышленности в 4–5 раз превышала средний заработок рабочего. Разрыв в оплате высокооплачиваемых специалистов и рабочих мог достигать 7–10 и более раз. В 1926 г. размер оплаты специалистов колебался в среднем от 80–100 до 360–400 руб. Средний размер оплаты специалистов, получавших персональные оклады на предприятиях госпромышленности, не превышал 200–210 руб. в месяц (средний заработок рабочих – 45–47 руб.) [553].

В 1927/28 г. в Сибирском крае средняя зарплата рабочего в добывающей и обрабатывающей отраслях промышленности равнялась 55–56 руб., что было в 3–3,5 раза ниже средней зарплаты ИТР-горняков. В конце 1920-х гг. в Сибири самые высокие ставки специалистов были на стройках союзного значения (Урало-Кузнецкий комбинат и т. п.) – 800–900 и даже 1000–1200 руб. (начальник строительства, главный инженер), что многократно превышало не только средние заработки рабочих, но и основной массы специалистов (в 5–7 раз) [554].

Высокие ставки узкого слоя высококвалифицированных кадров были недоступны массе рядовых специалистов. В 1927 г. в Сибири среди почти 5 тыс. ИТР, входивших в инженерно-технические секции, доля имевших высокие заработки (от 300 до 400 руб. и выше) равнялась всего 1,2 % на начало года и 2,3 % – к концу. Доля ИТР, получавших зарплату от 50 до 100 руб., составляла от 30 до 27 %. Наибольшее число ИТР (37,5–38,6 %) получало зарплату от 101 до 150 руб. Разница между высшей (400 руб.) и низшей (62–69 руб.) ставками ИТР на Томской ж. д. в конце 1927 г. составляла более 6 раз [555].

В конце 1920-х гг. в стране одновременно действовали разные системы оплаты труда (в т. ч. особые тарифные сетки для специалистов), но «магистральным» течением в политике заработной платы было введение штатно-окладной системы в 1926–1927 гг. в госучреждениях (государственное нормирование заработной платы), постепенно распространенное на бюджетные и хозрасчетные предприятия разных отраслей, научно-исследовательские учреждения, вузы и т. д. С 1932 г. для специалистов повсеместно вводятся должностные оклады [556].

Многие из провозглашавшихся льгот и благ оказались нереализованными или реализованными не в полной мере. В частности, право на пользование дополнительной жилой площадью (комнатой до 10,2 кв. м) для домашних занятий, необходимых по специальности, фактически не могло быть осуществлено ввиду многочисленности категорий «льготников» при остром дефиците жилья. На практике дополнительной жилой площадью пользовалась только «верхушечная часть» специалистов.

Еще более острой и болезненной была ситуация с реализацией права на образование. «Равенство» прав детей специалистов-производственников и детей рабочих на получение высшего образования было заявлено в известном постановлении Совнаркома от 25 августа 1921 г. «О мерах к поднятию уровня инженерно-технического знания в стране и к улучшению условий инженерно-технических работников РСФСР». В нем содержалось поручение профсоюзным организациям «действительно уравнять» во всех правах входящих в профсоюзы ИТР с рабочими-членами профсоюзов. В 1922 и 1923 гг. ВЦСПС подтвердил это положение своими решениями, в которых подчеркивались приоритеты ИТР, работавших на производстве. Однако жесткое проведение принципов классового комплектования высшей школы, «разверстка» мест в вузы, массовые «чистки» студенческого состава (1923 и 1924 г.) сводили возможности реализации этого права почти к нулю.

Ситуация существенно изменилась лишь в середине 1920-х гг. Постановление ЦК РКП(б) «О работе специалистов» (сентябрь 1925 г.) предусматривало установление ряда льгот для детей специалистов при поступлении в учебные заведения. В 1925–1926 гг. появились решения директивных органов, в частности Совнаркомов СССР и РСФСР, способствовавшие действительному расширению возможностей для получения образования детьми специалистов [557]. Однако в конце 1920-х гг. положение вновь резко ухудшилось, хотя формально никто не отменял постановления, принятые в 1925–1926 гг. [558]Более того, остро встал вопрос и об учебе детей специалистов в общеобразовательной школе 1-й и 2-й ступеней (в бюджетных или договорных, платных группах), поскольку в 1928 г. большая часть детей специалистов была отнесена к категории «служащих» и попала в договорные группы. Наконец, в принятых летом 1931 г. партийно-государственных постановлениях, оговаривавших улучшение материально-бытового положения инженерно-технических работников, вновь подчеркивалось равенство прав ИТР и индустриальных рабочих при поступлении детей в учебные заведения. Партийно-правительственные постановления 1931 г. стали своего рода «итоговыми» в череде государственных мер, касающихся специалистов как определенной социальной группы [559].