Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

На наш взгляд, правительство нуждалось в суровых репрессиях против разного рода расхитителей. Репрессии были необходимы для того, чтобы командно-административная система могла нормально функционировать. Поскольку громоздкая экономическая машина, созданная в 1930-е гг., слабо поддавалась контролю, страх репрессий являлся единственным средством, которое удерживало советских людей от приватизации государственной собственности. Но даже суровые репрессии далеко не всегда помогали. В 1932 г. на совещании директоров Московского горторга А.И. Микоян говорил: «Воруют все, вплоть до коммунистов. Коммунисту легче воровать, чем другим. Он забронирован партбилетом, на него меньше подозрений» [525] Осокина Е.А. Предпринимательство и рынок в повседневной жизни… С. 349. . Ситуация, когда все в той или иной мере виновны в экономических преступлениях, приводила к тому, что на мелкие хищения закрывали глаза. Наказывали только тех, кто расхищал больше положенного, больше нормы, которая по общему согласию считалась «приличной». Подобная норма существовала на каждом предприятии, для каждого работника. Так, для рядовых сотрудников она была ниже, чем для директоров. Эта норма была выше в южных регионах страны, особенно на Кавказе, и ниже в северных регионах.

Почему же «приличная» норма хищения вообще существовала? Была ли она официально санкционирована? Конечно, нет. Сама идея советского государства подразумевала строжайший контроль над экономикой и исключала какую бы то ни было частную активность в этой сфере. Однако, пытаясь воплотить эту идею в жизнь, советское правительство неизменно наталкивалось на пассивное сопротивление населения. Даже массированные идеологические кампании не могли переделать советских людей, которые в массе своей по-прежнему оставались Homo economicus и в гораздо большей степени были озабочены своими частными интересами, нежели абстрактными интересами социалистического государства. Именно поэтому советские граждане довольно терпимо относились к хищениям и частнопредпринимательской деятельности под маской кооперативов, но только если доходы предпринимателей не превышали «приличной» нормы. Отношение к тем, кого советский уголовный кодекс называл спекулянтами, было более сложным. С одной стороны, большинство спекулянтов зарабатывало, как правило, только для того, чтобы прокормить себя и семью, следовательно, их доходы никак не выходили за рамки «приличной» нормы. С другой стороны, в отличие от расхитителей и «лжекооператоров», которые получали прибыль, обкрадывая государство, они зарабатывали на своих же согражданах и этим вызывали раздражение.

Более или менее терпимое отношение к подпольным предпринимателям до некоторой степени компенсировало риск быть осужденным за экономические преступления. Многие советские граждане предпочитали рисковать. К сожалению, наша источниковая база не позволяет с точностью судить о том, кто входил в группу частных предпринимателей в 1930-е гг. С уверенностью можно утверждать, что большая их часть занималась очень мелким бизнесом. Типичный предприниматель 1930-х гг. – ремесленник, работавший в индивидуальном порядке или привлекавший несколько наемных рабочих. Специализация в бизнесе, как правило, отсутствовала, т. е. тот, кто производил товар, тот его и продавал. Конечно, были и крупные фирмы, в которых функции производителей, продавцов и управляющих были разнесены. Однако чем крупнее была фирма, тем сильнее был риск, что ее основатели будут обнаружены и арестованы. Поэтому в 1930-е гг. частное предпринимательство было обречено оставаться мелким [526] Там же. С. 364. .

Частные предприниматели 1930-х гг. – преимущественно бывшие торговцы, промышленники и разного рода деловые люди, чей приход в коммерцию совпал с началом нэпа. Составлявшие в 1920-е гг. ядро социальной группы частных предпринимателей, эти люди постепенно смещались на периферию частного предпринимательства. Их методы работы, привычки, культура перестали соответствовать эпохе. В 1930-е гг. появляется новый тип частных предпринимателей, который позже занял лидирующие позиции в «теневой» экономике.

Новое ядро частных предпринимателей формировалось не в кустарных мастерских и не в лжекооперативах, а на государственных предприятиях, в основном легкой промышленности и торговли. Материалы НКВД, введенные в научный оборот Е.А. Осокиной, дают некоторое представление о новых лидерах «теневой» экономики. Например, в 1940 г. директор магазина № 32 Краснопресненского промторга построил себе дачу стоимостью в 100 тыс. руб., купил легковую машину, два мотоцикла, построил специальный гараж и даже проложил асфальтовую дорогу к даче длиной в 1 км. Покупка антиквариата, посещение ресторанов также представляли часть быта этого советского миллионера. Крупнейшим богачом в Москве в начале 1940-х гг. НКВД считал директора одного из промтоварных магазинов. Получая зарплату в размере 600 руб., он расходовал 10–15 тыс. руб. в месяц. В прошлом частный торговец Киевской губернии, в советский период он начал работать в Москве в кооперативе «Коммунар» и со временем стал директором крупного столичного магазина. Его метод – «брать контрибуцию». Оценивая, сколько та или иная секция в магазине может наворовать за месяц, он ставил туда своих людей, учил их махинациям и брал мзду – по 3–10 тыс. руб. в месяц [527] Осокина Е.А. Предпринимательство и рынок в период свободной торговли // Социальная история. Ежегодник. 2000. М., 2000. С. 158–159. .