Пьер Видаль-Накэ - Черный охотник. Формы мышления и формы общества в греческом мире

Таким образом, за золотым веком во «времени» следует золотой век в «пространстве» — век островов Блаженных, также характеризующийся щедростью земли.

В то же время в мифе о Пандоре [83] Ж.-П. Вернан показал, насколько тесно этот миф взаимосвязан с мифом о поколениях; ср.: Vernant 19816: 32, 51—54, а также: Vernant 1974: 192-194. Гесиод некоторым образом предвосхищает вывод, вытекающий из мифа о поколениях, говоря так:

Будучи исключен из золотого века, человек, таким образом, не бог [85] Некоторые — Лерс (Lehrs), а вслед за ним, в частности, Мазон (Mazon) — несколько поспешно объявили интерполированной строку 108 «Трудов», которая вводит миф о поколениях, связывая его с мифом о Пандоре: Ώς όμόθεν γεγάασι θεοί θνητοί τ' άνθρωποι, «так как у богов и смертных одно и то же происхождение». , но он и не животное. Второе исключение касается пожирания друг друга — аллелофагии (αλληλοφαγία), антропофагии [Гесиод. Труды и дни. 276-278):

Итак, придерживаясь в своем поведении δίκη (правды, справедливости), человек может избежать участи животного. Человек — это тот, кто не пожирает себе подобного.

Критерии включения тесно связаны с критериями исключения, и связь эта дополнительна и обратно пропорциональна. Труд на пашне и все, что он предполагает: посадки деревьев и выращивание скота, в особенности для вспашки земли, — образуют самый сюжет «Трудов». Соблюдая δίκη, можно обрести если и не золотой век, ибо труд есть обязанность, то, по меньшей мере, плодородие и процветание «правосудных» людей, земли и стад:

Но сам этот человеческий труд зависит от достигнутого (благодаря Прометею) обладания огнем для приготовления пищи, некогда сокрытым по воле Зевса (Гесиод. Труды и дни. 47—50). Именно в отместку за кражу огня Гефест по приказу Зевса создал Пандору — землю и в то же время женщину [87] Там же. 59—82; ср.: Vernant 19816: 32—33; Pucci 1977: 82—135 и, в особенности, Loraux 19786: 44—52. Пандора изображается как дар богов, несущий погибель «хлебоядным мужам», πήμ'άνδράσιν άλφηστήσιν (Гесиод. Труды и дни. 82). Нелишне здесь напомнить, что встречающееся у Гомера прилагательное alphêstês, «тот, кто ест хлеб», образовано от корня ed — od, «есть, поедать», так же как и противоположное ему по смыслу слово ômêstês, «тот, кто ест сырое; хищник»; ср.: Chantraine 1933: 315. . Что имеется в виду в этих строках «Трудов», выясняется в «Теогонии». Описание ссоры богов и людей в Меконе представляет собой два строго параллельных эпизода [88] Параллелизм подчеркивается повторяющимся употреблением слова έπειτα (Гесиод. Теогония. 536, 562). Все дело разворачивается в одном и том же длительном времени (там же. 535): «это было в те времена, когда боги с людьми препирались» (οτ' έκρίνοντο). См.: Vernant 1974: 178-194. : один — первоначальное жертвоприношение быка и его несправедливый дележ, при котором богам достался дым, а людям мясо, что и повлекло за собой изъятие огня Зевсом и его похищение Прометеем; другой — вручение людям двусмысленного дара — женщины в качестве расплаты за то, что боги смирились с возникшим из-за Прометея положением вещей. Пашня, приготовление пищи, жертвоприношение, сексуальная и семейная жизнь под сенью ойкоса и даже, в конечном счете, политическая жизнь образуют единое целое, в котором ни один из элементов не может быть отделен от других. Так определяется положение человека между золотым веком и «аллелофагией» (взаимным пожиранием друг друга) [89] Заметим, что в гесиодовских рассказах совсем не остается места для периода кочевой жизни в истории человечества. Человек либо земледелец, либо это не человек. .