Юрий Андреев - Мужские союзы в дорийских городах-государствах (Спарта и Крит)

В то же время Эренберг указывает, что именно в Спарте нашел свое наиболее полное выражение другой характерный признак города-государства - Rentnerideal граждан полиса, их презрение к физическому труду [16] Ук. соч., стр. 73. Ср. более раннюю работу того же автора: Die Rechtsidee im frühen Griechentum. Lpz. 1921, стр. 135. Столь же двойственную оценку дает Спарте Э. Кирстен (Е. Kirsten. Die griechische Polis als historisch-geographisches Problem des Mittelmeerraumes. Bonn, 1956). С одной стороны, он считает (стр. 103 сл.), что сам способ расселения спартанцев по комам позволяет говорить не о полисе, а только лишь о племени (этносе), с другой, ссылается на Спарту, как на типичный пример архаического полиса с характерным для него делением общества на свободных граждан и крепостных (стр. 108). См. также Fr. Schachermeyr. Griechische Geschichte. Stuttgart, 1960, стр. 126, 128; ср. U. Wilcken. Griechische Geschichte. В., 1962, стр. 101. . Отсутствие четкого научного представления о месте дорийских государств в греческой истории открывает путь для обыгрывания их своеобразия в духе разного рода реакционных теорий. Примером могут служить рассуждения западногерманских историков «старого закала» о Спарте и городах Крита как воплощении «чистого доризма», чуждом «ионийской аполитичности» [17] Η. Berve. Griechische Frühzeit. Freiburg in Breisgau, 1959, стр.101. " . Примером Спарты охотно пользуются в своих сочинениях представители различных разновидностей современного циклизма. Так, А. Тойнби демонстрирует в III-м томе своего монументального «Изучения истории» спартанскую социальную систему, как образчик общества «кочевого типа», в котором роль пастуха играет абстрактный закон, сторожевых собак воплощают в себе сами спартиаты, а илотам не остается ничего другого, кроме участи стада, пасомого законом. [18] A. J. Toynbee. Α Study of History. III. Oxford - L.- N.Y., 1948, стр. 79 слл.

Академическое бесстрастие Тойнби прекрасно уживается с откровенно пропагандистскими выпадами других проповедников циклизма. В литературе этого толка Афины и Спарта часто противопоставляются друг другу, как государство «открытого типа» и государство «тоталитарное», «коммунистическое».

Так, известный в прошлом сменовеховец, а ныне профессор социологии Гарвардского университета (США) П. Сорокин в одном из своих недавних выступлений объявил: «Эта экономическая система (т. е. коммунизм. - Ю. А.) образовалась уже давно и неоднократно существовала на протяжении истории человечества при различных правительствах и идеологиях, на разных этапах развития древнего Египта, особенно в эпоху Птолемея, в Китае, в Индии, в древней Спарте, в Риме, в древнем Перу» [19] Цит. по: Р. Кинтеро. Разные курсы. «За рубежом», 15 июня, № 24 (157), 1963. См. также К. R. Popper. The Open Society and its Enemies. Vol. 1. L., 1952, стр. 173, 182; ср. Ε. N. Tigerstedt. The Legend of Sparta in Classical Antiquity. I. Stockholm, 1965, стр. 144. . Нет надобности доказывать, что Сорокин возводит здесь в некий исторический абсолют элементы государственного контроля над экономикой, порождаемые в каждом конкретном случае совершенно различными причинами. Нельзя, однако, отрицать и то, что характер этого огосударствления в каждом случае исследован в марксистской историографии далеко недостаточно. И если пробелы, имеющиеся еще в изучении процессов взаимодействия государственной власти с экономикой в поздней Римской империи или в птолемеевском Египте, за последние годы были в какой-то степени восполнены советскими историками, то природа пресловутого «спартанского коммунизма» до сих пор еще ждет своего истолкования.

Характерные признаки, выделяющие дорийские государства среди других, - общеизвестны. Это примитивная политическая организация, сохраняющая еще троичную схему племенного управления героической эпохи (цари или космы, герусия или совет и народное собрание), это четкое деление общества на сословия и, наконец, своеобразный жизненный уклад господствующего класса - знаменитый дорийский «космос». Наиболее ярким проявлением этого уклада, его фокусной точкой были сисситии - регулярные коллективные обеды, в которых принимали участие все полноправные граждане Спарты и городов Крита.

Во II-й книге «Политики», полемизируя с Платоном по вопросу о возможности абсолютного единства государства, Аристотель в частности замечает (1264а 6 слл.): «... ведь невозможно будет устроить государство, не разделяя его либо на сисситии, либо на фратрии и филы» [20] Мы следуем здесь переводу Обоне в последнем французском издании «Политики» (Aristote. Politique. Livr. I—II. Trad, par J. Aubonnet. P., 1960). См. также перевод С. А. Жебелева в изд.: Аристотель. Политика. СПб., 1911. Ср. Aristoteles. Politik. I. Hrsg. v. Fr. Susemihl. Lpz., 1879; W. L. Newman. The Politics of Aristotle. II. Oxford, 1887, стр. 257; Aristotle. The Politics. Transl. by E. Barker. Oxford, 1948. . Как видно из этих слов, сисситии не были для Аристотеля просто обеденными клубами. Он видит в них один из важнейших структурных элементов полиса наряду с фратриями и филами. Сисситии занимают весьма важное место также в проекте идеального государства, с которым Аристотель знакомит своих читателей в VII книге того же трактата (1330а слл.). Происхождению этого института посвящен здесь же специальный экскурс (1329b 5 слл.). Столь живой интерес к сисситиям крупнейшего из теоретиков государства древности сам по себе является достаточным поводом для того, чтобы привлечь к этому своеобразному обычаю самое серьезное внимание современных исследователей. Между тем до сих пор еще вопрос о его происхождении и характере остается одним из самых темных и малоисследованных вопросов в социальной истории Греции.