Михаил Гордин - Пушкинский век

Частных школ всякого толка — и дорогих, и подешевле — в Петербурге было немало. В 1822 году — 40 (17 мужских и 23 женских); из них только 8 содержали русские, остальные иностранцы — французы и немцы. Полтора десятилетия спустя, в конце 1830-х годов, число пансионов и частных школ в столице увеличилось до 80 (из них русскими содержалось 25).

Пансионы делились на три разряда. Первый разряд соответствовал казенным гимназиям, второй — уездным училищам, третий — приходским.

В пансионах первого разряда учились почти исключительно дети дворян, не стеснявшихся в средствах и желавших дать своим отпрыскам светское воспитание. Недаром в этих заведениях особенно много внимания уделяли французскому языку, танцам, музыке, рисованию. Девиц учили также пению, а юношей фехтованию. И тех и других — хорошим манерам, умению вести себя в обществе.

В таком «благородном пансионе у эмигрантки Фальбала» воспитывалась героиня поэмы Пушкина «Граф Нулин» — Наталья Павловна.

В пансионы второго разряда — подешевле и попроще — отдавали своих детей дворяне среднего достатка, некоторые состоятельные купцы.

Пансионы третьего разряда обслуживали главным образом окраинные районы столицы. Среди их воспитанников, кроме детей небогатых дворян и купцов, можно было встретить мальчиков и девочек из семей мещан, всякого рода разночинцев и даже зажиточных крестьян.

Купцы и мещане, даже весьма состоятельные, чаще не находили нужным тратиться на обучение детей в пансионах, особенно когда дело касалось девочек. Молодой человек из столичной купеческой семьи записывает в своем дневнике: «Папенька по моему настоянию хотел было отдать сестру Клавдию в пансион г-жи Цаппетини, что на Адмиралтейской площади, но раздумал. — За девчонку платить 150 рублей ассигнациями в год не приходится, пусть к дьячихе побегает, и того с нее достаточно». А мать в обоснование такого решения еще добавляет: «Не должно детям быть умнее родителей».

Сам автор этой записи, которого отец прочил себе в помощники, окончив уездное училище, брал уроки английского языка у домашнего учителя. Учителей, дававших у себя на дому уроки по разным предметам, в столице существовало довольно много. В 1834 году было принято «Высочайше утвержденное постановление», устанавливающее особые звания «домашних наставников» и «домашних учителей или учительниц». Получившие эти звания считались состоящими в действительной службе по Министерству народного просвещения. Плату за свои уроки домашние учителя брали умеренную. Обучение же в пансионах, особенно первого разряда, стоило очень дорого. За живущих пансионеров брали от 500 до 2000 рублей в год, за приходящих — от 150 до 500 рублей.

Более фундаментальное и упорядоченное образование, чем пансионы или домашние учителя, давали гимназии. Гимназический курс был рассчитан на 7 лет и включал множество предметов, от математики и физики до латинского и греческого языков.

В 1830-е годы в Петербурге имелось четыре гимназии.

С 1804 года существовала гимназия, преобразованная из основанной еще в середине XVIII века Гимназии Академии наук. Она занимала обширное здание на Большой Мещанской улице у Демидова переулка. «Благородных воспитанников» числилось до 300 человек при 34 учителях и надзирателях. Обучение было платное. Для живущих — 750 рублей в год, для приходящих — 60 рублей. Успешно окончившие курс пользовались привилегиями при поступлении на гражданскую службу и принимались в Университет без экзамена. В 1830 году гимназия на Большой Мещанской получила наименование Второй Санкт-Петербургской гимназии.

Первой стала называться гимназия, преобразованная в том же году из Благородного пансиона при Педагогическом институте.

Благородный пансион существовал с 1817 года. Это было закрытое учебное заведение с 6-летним курсом обучения для мальчиков из дворян. Количество воспитанников не превышало 150 человек. Плата за пансионера составляла 1500 рублей в год. Помещался пансион сначала, до 1820 года, на набережной Фонтанки у Калинкина моста, позже — в Семеновском полку, на углу 7-й роты и Кабинетской улицы.

Известный литератор И. И. Панаев, воспитывавшийся в Благородном пансионе в 1820-х годах, писал: «Эти благородные пансионы существовали единственно для детей привилегированного класса, родителям которых казалось тогда обременительным и бесполезным подвергать своих избалованных и изнеженных деток излишнему труду и тяжелому университетскому курсу, наравне с какими-нибудь разночинцами и семинаристами. Курс благородных пансионов едва ли был не ниже настоящего гимназического курса, а между тем эти пансионы пользовались равными с университетами привилегиями. Некоторые профессора и учителя не скрывали по этому поводу своего негодования и высказывали его очень резко, особенно на экзаменах».