Курт Бахман - Кем был Гитлер в действительности

«Нойес форвертс», Прага, 28.1.1934 г.

В. Реккерт:Немецкий рейх не охватывал весь мир. Не следовало ли опасаться неблагоприятной реакции за рубежом в связи с назначением Гитлера канцлером?

К. Бахман:Не в то же мгновение и не обязательно. Ведь буржуазные правительства были антикоммунистическими и антисоветскими. Как показало утверждение фашизма в Италии, террор против коммунистов, социалистов и демократов вовсе не обязательно влек за собой ухудшение отношений с буржуазными правительствами. Внешняя политика Италии при Муссолини имела много общего с английской и французской. Почему же в данном случае — с Германией — должно было произойти иначе, тем более, что фашистские лидеры не сразу проявили себя как слон в посудной лавке. Позднее, когда военное могущество стало фактом, германские империалисты перешли к воинственной внешней политике.

Из заявления Гарольда М. Ротермера, магната английской прессы, по поводу выборов в рейхстаг 14.IX. 1930 г.:

«Если бы молодая Германия национал-социалистов не действовала столь энергично, то возникла бы большая вероятность того, что коммунисты добились бы больших успехов и их партия стала бы даже самой сильной среди других партий... Благоразумно рассудив, следовало бы и в Англии и во Франции отдать должное национал-социалистам в знак признательности за услуги, которые они оказали Западной Европе... Самое лучшее для блага западной цивилизации заключалось бы в том, если бы к власти в Германии пришло правительство, проникнутое теми же здравыми принципами, с помощью которых Муссолини обновил Италию за последние восемь лет».

Цит. по: Вольфганг Руге и Вольфганг Шуман. Документы немецкой истории 1929—1933 гг. Франкфурт-на-Майне, 1977, с. 24.

Неимоверное упорство, с которым Гитлер проводил политику антикоммунизма, высказываемая им прямо-таки с одержимостью идея крестового похода против Советского Союза вызывали сначала по меньшей мере затаенную симпатию у тех империалистических сил в западных державах, которые не менее враждебно относились к стране Великой Октябрьской социалистической революции.

В. Реккерт:Есть ли доля заслуги Гитлера в том, что он в конце концов стал рейхсканцлером? Во второй половине 1932 г. Гитлер пребывал в состоянии ожидания.

К. Бахман:Такое впечатление было бы не совсем неверным, если с понятием «ожидать» не связывалось бы представление о бездеятельности. Личные возможности Гитлера прямо добиваться своего назначения на пост канцлера были незначительными после 13 августа 1932 г. Ведь в тот день его переговоры с Гинденбургом, Папеном и генералом Шляйхером провалились как раз из-за требований Гитлера назначить его рейхсканцлером. Он зависел от инициативы других — от своих покровителей и благодетелей в промышленности и крупных землевладельцев, а также от людей из окружения рейхспрезидента. То, что ему следовало делать, коль скоро он хотел достигнуть своей цели, было связано с НСДАП и ее сторонниками. Он сплачивал огромную партию, подавлял недовольство, вызванное тем, что в последний раз не удалось добиться успеха, вновь и вновь подогревал в речах и беседах новые надежды, боролся с колебаниями, дисциплинировал организационный аппарат НСДАП, чтобы в решающий момент, из-за опрометчивости или самоуправства, не возникли сомнения в надежности дела. Всем этим Гитлер был занят целиком и полностью. В то же время его иногда охватывали мрачные настроения.

В. Реккерт:Мы затрагиваем тему, которую можно было бы назвать «стиль работы и жизни Гитлера». Многие биографы Гитлера изображают его как представителя богемы, как художника, который находится во власти настроения или прихоти.

К. Бахман:В этой характеристике чувствуется образ так называемого свободного художника, писателя. Это крайне поверхностно. Я знаю таких людей, и они трудятся не менее дисциплинированно, чем рабочий у машины или у автомата на предприятии с сиреной и табельными часами. Они трудятся систематически. Календарная и рабочая неделя для них порой совпадают. Они могли бы возбудить судебное дело против тех, кто, пользуясь подобным сравнением, оскорбляет их.

В. Реккерт:Однако Гитлер никогда не занимался регулярным трудом, например в промышленности, до тех пор, пока не занялся партийно-политической работой. Центр тяжести его работы приходился тогда на вечерние часы, когда он выступал как оратор. Его рабочий день продолжался далеко за полночь, что сказывалось на характере всей его работы.