Петр Асташенков - Главный конструктор

У ракеты среди других людей находился и Сергей Павлович. Как всегда, строго одетый, на лице — интерес, оживление. Рассматривая детали ракеты, он голову держит набок. Карие глаза смотрят проницательно».

Оператор услышал, как стартовики между собой называли Сергея Павловича СП: «СП сказал…», «СП считает…» Но однажды случился казус. Когда первый спутник (ПС) был готов, один из конструкторов, докладывая об этом Сергею Павловичу, бойко строчил:

— Мы скоро будем пускать СП на орбиту. Сейчас СП уже в ангаре. У нас есть возможности собрать второй СП.

Сергей Павлович не выдержал:

— СП — это я. А спутник ПС. А в остальном все верно.

«Молодежь, — вспоминает кинооператор, — сразу замечает, когда он в настроении. Но требователен он независимо от настроения. Если возникла неожиданная неувязка в монтаже ракеты, все здесь знают, что делать: немедленно ее устранить. Никогда в разговоре с ним нельзя переваливать свою вину на другого, докладывать нужно все как есть, без утайки».

А вот что вспоминает инженер, ответственный за подготовку первого спутника: «Я любил вот так, со стороны, наблюдать за Сергеем Павловичем. Зайдет он другой раз поздно вечером в цех, где на стапелях лежало громадное тело ракеты, отпустит сопровождающих его инженеров и конструкторов…

Лицо задумчивое-задумчивое. Сидит, молчит, смотрит. О чем-то думает. И тут же, словно стряхнув с себя владевшие им только что мысли, резко встанет. Другое, совсем не такое, как минуту назад, лицо. И каскад категорических, бесспорных, четких указаний. Успевай только ловить их на лету. Не дай бог забыть. Вспомнит потом к случаю, и, если забыл, — пеняй на себя!»

В начале сентября 1957 года группа сотрудников КБ во главе с Сергеем Павловичем отправилась в Байконур.

Опять ожил просторный кабинет для совещаний. Здесь, у простой черной доски, расположенной на стене против входа, собирались наши ученые, обсуждали и окончательно уточняли все особенности предстоящих грандиозных экспериментов.

В кабинете для заседаний стоит длинный и широкий стол. Справа от входа под темным чехлом — большой глобус. Дальше, на глухой стене, за шторой, висят схемы и карты.

После заседаний Сергей Павлович оставался в небольшом рабочем кабинете. На тумбочке у окна — телефоны. Рядом с рабочим столом — селектор, благодаря которому, не выходя из своего кабинета, Королев мог связаться с любым уголком обширного хозяйства космодрома. Но это не значит, что Сергей Павлович подолгу бывает в своем кабинете. Нет, он непоседлив. Сегодня здесь, завтра в другом месте, а послезавтра, смотришь, улетел совсем далеко. Товарищи вспоминают, как он после одной из работ усталый сел в самолет и сразу же начал что-то рассчитывать. Даже в пути. А «дома», на космодроме, огонек в окнах его кабинета светился далеко за полночь.

Широк был круг вопросов, велика нота ответственности, которую Сергей Павлович брал на себя, когда делались первые космические шаги. Время у него было расписано надолго вперед. Когда приходишь к нему, он, поздоровавшись, говорит обычно: «Только коротко, самую суть, очень мало времени».

Все тот же оператор, снимавший фильм о космических запусках, вспоминает о посещении им Королева: «Прием мне назначен на 12 дня. Чтобы чего-нибудь не упустить, устраиваюсь в светлой комнате секретариата Сергея Павловича. Ровно в 12 у секретаря раздался телефонный звонок и было слышно, как в трубке прозвучало:

— Пригласите оператора ко мне.

Когда я вошел, он стоял без пиджака, обеими руками опираясь на стол. На столе множество бумаг. В невысокой вазе яблоки. Сергей Павлович протянул руку к вазе, достал несколько крупных яблок и протянул мне: „Сиди и ешь. Через тридцать минут приму“. И улыбнулся.

Полчаса пролетели незаметно.

— Единственно, чего вам не хватает, это, кажется, свободного времени, — сказал я Сергею Павловичу.

— Да нет, многого не хватает, — ответил он.

— Чего же, если не секрет?

— Времени, здоровья. — И шутливо добавил: — Да и жена ругается.

— Все жены ругаются, — бодро заметил я, вспомнив, какой разнос учинила мне жена за сорванный отпуск.

— И твоя тоже?

— Ежедневно, — ответил я, — иногда ради профилактики.

Сергей Павлович жестом дал понять, что пора к делу.

— Ну что у тебя там?

— Кино требует жертв.

— И жертва — это я?

— Сегодня — да.

— Ну давай.

И Сергей Павлович стал подробно объяснять, что нужно снимать и как это лучше сделать».

Между тем будущий спутник и здесь, на космодроме в Байконуре, получил специальную комнату (в которой, кстати сказать, готовился потом к полету первый летчик: космонавт СССР Ю. А. Гагарин). А ракета-носитель из-за внушительных габаритов заняла громадный монтажный зал. Наступила минута, когда и серебристый шарик был доставлен на легкой тележке в этот зал. С помощью крана подняли его к носовому отсеку ракеты. Спутник казался игрушкой по сравнению с носителем. И вот уже он присоединен к ракете, усы-антенны вытянулись вдоль ее носовой части.