В Запорожец - Сельджуки

Древние тюрки в китайских летописях — низкий и подлый народ, победы, одержанные ими над регулярными китайскими войсками, — почти всегда случайны, численность войск тюрок всегда преувеличивалась, а численность китайских войск — преуменьшалась и т. п.

Другой группой письменных источников являются сочинения византийских историков. Однако по объему содержащейся в них информации о древних тюрках они несопоставимы с китайскими летописями. Вместе с тем, византийские источники дают нам информацию о тюркском каганате совершенно иного плана и характеризуют его, как государство, игравшее в описываемый период важную роль, как в политике, так и в торговле. В частности, в использованном нами труде Менандра Византийца (Протектора) [10] Византийские историки. Дексиппъ, Эвнапий, Олимпиодор, Малх, Петр Патриций, Me-нандр, Кандидъ, Нонносъ и Феофан Византиец. Переведенные с греческого Спиридоном Дестунисом. Т. 5. СПб, 1860. , начинающего свое повествование с 558 г., описываются меры, предпринимавшиеся древнетюркским каганатом для развития торговли шелком, война, взбикшая на почве нежелания шаха Ирана разрешить согдийским купцам (подданным кагана) свободную торговлю шелком в Иране, а также транзит торговых караванов через его территорию, нападение тюркского каганата на Византию и т. д.

Сведения об отношениях Византийской империи с тюркским каганатом мы находим также у Феофана Византийца [11] Там же. и Прокопия Кесарийского [12] Прокопий Кесарийский. История войн римлян с персами, вандалами и готфами. Перевод с греческого Спиридона Дестуниса, комментарии Гавриила Дестуниса. ЗИФФ. СПб.У, Ч. I, 1876. . Однако два последних автора по объему сведений о тюрках значительно уступают Менандру Протектору.

Наиболее важным источником по истории древних тюрок являются древнетюркские рунические надписи на могильных памятниках, авторами которых были сами древние тюрки. Руническими эти надписи уже давно называют условно, в качестве своеобразной дани их первооткрывателям — шведским офицерам, находившимся в Сибири в качестве пленных после Полтавской битвы, в частности, Ф.И. Сталленбергу (1676—1747). Сталленберг, живший в Сибири в 1713—1722 гг., усмотрел сходство в неизвестных доселе надписях со скандинавскими и германскими рунами. Количество найденных в Сибири, главным образом, в районе верхнего Енисея, памятников со временем все более увеличивалось. Русские и европейские ученые посвятили им несколько статей, но расшифровать надписи не удавалось.

Наконец, в 1889 г. русский археолог Н.М. Ядринцев обнаружил в Северной Монголии в районе реки Орхон в урочище Кошо-Цайдам остатки довольно хорошо сохранившихся мемориальных сооружений. На поверхностях обелисков (стел) были нанесены надписи, сделанные на том же языке, что и на открытых 200 лет назад енисейских памятниках. Объем текстов орхонских памятников существенно превышал все, что было найдено ранее. Кроме того, помимо рунических надписей, на обелисках имелись надписи, сделанные на китайском языке. Китайские тексты, в частности, сообщали, что мемориальные комплексы были сооружены в честь правителя древнетюркского государства Бильге-кагана и его брата Кюль-тегина. Кроме того, с помощью китайских текстов стало возможным определить время сооружения памятников — 730-е годы н. э. После этого открытия была выдвинута гипотеза, что рунические надписи были сделаны на одном из древнетюркских языков. Но дешифровать их по-прежнему не удавалось.

В 1890 г. в район Орхона была направлена экспедиция, организованная Финно-Угорским Обществом. Надписи были сфотографированы и в 1892 г. опубликованы в Гелсингфорсе. В 1891 г. Императорская Академия наук направила в Северную Монголию экспедицию во главе с В.В. Радловым. Экспедиция детально обследовала районы мемориальных комплексов. В ходе обследования были найдены новые памятники. Результаты деятельности экспедиции были опубликованы Раддовым в трех томах в 1829—1896 гг. В 1897 г. В.В. Радлов совместно с П.М. Мелиоранским издали обобщающий труд по орхонским памятникам [13] Радлов В.В., Мепиоранский П.М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме. СПб., 1897. .

Наиболее интересные в архитектурном и ценные в научном отношении памятники были сооружены в честь Бильге-кагана и Кюль-тегина. Лучше сохранился мемориал и памятник Кюль-тегину. Они были расположены на площади около 2000 м2, обнесенной стеной, сделанной из сырцового кирпича. С внешней стороны площадки был вырыт ров глубиной до 2 м и шириной (в верхней части) около 6 м. На территории мемориала был сооружен храм (10,25 х 10,25). Стены были оштукатурены и покрыты снаружи узорами, сделанными красной краской, и украшены лепными масками драконов [14] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические надписи как источник по истории Средней Азии. М., 1964. С. 58. . В центре храма находилось святилище. В святилище были обнаружены две сидящие фигуры — изваяния Кюль-тегина и его жены. Голова изваяния Кюль-тегина была отломана, но лежала рядом с основной частью фигуры и находилась в хорошем состоянии. Западнее храма, точнее, того, что от него осталось, стоит огромная каменная глыба кубической формы с круглым углублением в верхней части. Радлов высказал предположение, что это — жертвенник. На территории комплекса был найден обелиск (стела) и огромное мраморное изваяние черепахи. Черепаха служила постаментом для обелиска, который крепился с помощью шипа в спине черепахи. Высота обелиска в честь Кюль-тегина составляла 3 м 15 см, ширина — 1 м 74 см, толщина — 72 см. Колонна Бильге-кагана была несколько выше — 3 м 45 см [15] Мепиоранский П.М. Памятник в честь Кюль-тегина. СПб., 1899. С. 3. . Верхние части обеих колонн высечены в виде пятиугольных щитов, украшенных изображениями китайских драконов, знаками тамги (печати) кагана, а с другой стороны покрытых китайскими и орхонскими надписями. Три стороны поверхности каждой из колонн заняты орхонскими (руническими) письменами, четвертая — китайской надписью.