Леонид Васильев - Проблемы генезиса китайского государства

Стоит напомнить в этой связи о затруднениях, которые вставали в связи с рациональным объяснением трехсотлетнего периода правления Хуан-ди. Д. Бодд приводит — со ссылкой на «Дадан лицзи» (гл. 62) — приписываемый Конфуцию диалог с его учеником по поводу столь необычного долголетия. Конфуций с позиций рационализма поясняет, что жил Хуан-ди всего сто лет, но народ пользовался благами его управления еще сто лет и следовал его указаниям еще сто, поэтому-то и упоминается о трехстах годах [91, с. 373— 374].

В тексте употреблен знак «и» («поселение», «город», позже «община»), который применительно к ранним периодам истории Китая, в частности к эпохе Шан, означал поселение того или иного клана, а то и региональную политическую структуру типа небольшого чифдом. Впрочем, этим же знаком обозначалась и столица крупного составного чифдом, каким было Шан-Инь. Подробнее об эволюции понятия «и» см. [16].

Данные о перемещениях Ся, имеющиеся в различных древнекитайских источниках, включая «Ши цзи» и обе версии «Чжушу цзинянь», собраны и проанализированы Г. Крилом [115, с. 120—123].

Реконструкция Ван Говэем восьми пунктов, где были иньские «столицы» от Се до Чэн Тана, в свете современных данных неудовлетворительна, что уже было отмечено [69, с. 283]. В еще большей степени это относится к попыткам реконструкции местопребываний Ся [115, с. 124].

Нечто подобное в свое время предположил и Г. Крил: по его мнению, династии Ся не существовало, но было государство Ся, причем именно этот факт нашел при Чжоу отражение в том, что термином Ся стали пользоваться для обозначения всего исконно китайского — государственности, культуры н т. п. [115, с. 130].

В ряде древнекитайских памятников, например в «Люйши чуньцю» [288, гл. 6, с. 159—160], более подробно рассказывается о том, как Чэн Тан послал И Иня в Ся в качестве лазутчика и как на основе полученной информации Чэн Тан принял решение выступить против распутного Цзе [69, с. 285].

В 1977 г. в Китае было опубликовано предварительное сообщение об обнаружении недалеко от Сиани (в 100 км к западу) 127 гадательных надписей, предположительно сделанных чжоусцами при Вэнь-ване (XI в. до н.э.). Некоторые из них посвящены описанию жертвоприношения предпоследнему шанскому правителю Ди И, именуемому «иньский вап» [177, с. XVII].

Эти сомнения перекликаются с выдвинутым в 1970 г. известным японским синологом Миядзаки Итисада предположением, что обнаруженное и раскопанное археологами знаменитое шанское городище в Сяотуии (Аньян) — не позднеиньская столица, а своего рода город мертвых с гробницами правителей, ритуальными центрами (архивы гадательных надписей) и обслуживающим его персоналом, тогда как настоящую столицу еще следует искать. Упомянув, что точка зрения Миядзаки встретила возражения прежде всего со стороны японских синологов (Сато и Мацумару, опубликовавших критические статьи в 1971—1972 гг.), Д. Китли обратил внимание на весомость некоторых его аргументов, в частности на отсутствие в Аньяис городской стены, на очевидную скромность размеров и интерьера зданий, которые можно считать дворцами (особенно по сравнению с недавно раскопанными дворцовыми строениями досяотуньского времени в Эрлитоу, Чжэнчжоу и Паньлунчэне), на кратковременность их существования [177, с. 537—538].

Предложенная в последней книге Чжан Гуанчжи удревненная датировка этих слоев (1880±150 и 1910±160 соответственно [99, с. 344]), основанная на использовании различных методов калибровки (аргументы в пользу которых Чжан не приводит), недостаточно обоснована и но всяком случае пока не принята специалистами, ориентирующимися на приведенные в тексте данные радиокарбонного анализа [51, с. 130, табл. 8].

По подсчетам Ань Цзиньхуая, для строительства такой стены был необходим труд 10 тыс. работников на протяжении примерно 18 лет при 330 десятичасовых рабочих днях в году [264, с. 77]. И хотя впоследствии эти подсчеты были оспорены и несколько изменены в сторону уменьшения конечной цифры [176, с. 531], они по-прежнему производят внушительное впечатление н свидетельствуют о существовании организованного и управляемого центром коллективного производства в рамках крупной политической структуры, объединяющей, возможно, десятки тысяч людей, во всяком случае многие тысячи их.

В «Луньои» приведен любопытный диалог, имеющий прямое отношение к тому, как воспринималась близость и преемственность между всеми тремя древнекитайскими династиями в исторической перспективе. Отвечая на вопрос своего ученика Цзы Чжана, как понять преемственность поколений, Конфуций заметил: «Инь следовало нормам Ся, что было добавлено или отвергнуто, можно узнать. Чжоу следовало нормам Инь; можно узнать, что было добавлено и отвергнуто. Поэтому можно знать, что будет и после Чжоу, хотя бы сменилось сто поколений» [287, гл. 2, с. 39]. И хотя этот тезис Конфуция звучит излишне оптимистично, в нем есть свой резон: преемственность культур — великая сила.