Юрий Воронов - Тайна Цебельдинской долины

В последний раз Агафий упоминает апсилов в связи [148] с захватом византийцами поселения под стенами главной крепости мисимиян — Тцахара: «...Пламя поднялось так высоко, что возвестило о происходящем народу апсилийцев и другим, более отдаленным» [2, 122].

Из приведенных отрывков может быть сделай ряд закономерных выводов о характере политической жизни Апсилии в период тринадцатилетней войны.

Со всей определенностью подтверждается тот факт, что Апсилия добровольно предоставляла свою территорию византийцам в качестве плацдарма для борьбы против персов, а также присоединившихся к последним местных племен (абазги, мисимияне). Так, в 550 г. убежище на территории Апсилии пыталась найти Феодора, которая «родом была римлянка». Тогда же со стороны Апсилии византийцы проводили карательную экспедицию против абазгов, когда была опустошена главная крепость последних Трахея. В 553 г. византийский гарнизон, занимавший Цибилиум (Тзибила), воспрепятствовал проникновению персов в Абазгию. В 556 г. в военных операциях против персов и мисимиян византийцы использовали «страну апсилийцев», размещались в «укреплениях апсилийцев» и т. д. Именно апсилы мирили византийцев с местными племенами, в частности с мисимиянами. Союзнические отношения Апсилии с Византией подчеркиваются и в XXXI новелле Юстиниана, написанной после 555 г., где отмечены «апсилы и другие божьей благодатью дружественные нам племена».

Лишь однажды апсилы проявили враждебность, но не против византийцев, а по отношению к лазам, что объясняется прежде всего тем, что персов в Апсилию привел лаз. Зависимость апсилов, как, впрочем, и других древнеабхазских племен, от Лазики, навязчиво, с явным подтекстом подчеркиваемая византийскими авторами, в действительности носила скорее символический характер. Согласно источникам, все эти племена подчинялись Лазике не благодаря ее собственному могуществу, но под нажимом самих византийцев, из политических (обусловленных персидской экспансией в Колхиду) соображений, создававших у лазов иллюзию власти над соседними племенами. В этом отношении показателен тот факт, что лазский царь послал к отпавшим апсилам не лазов, а «римлян», которые «многими дружескими речами и обещаниями» вновь сделали апсилов «подданными [149] лазов», а в Цибилиуме разместился не лазский, а византийский гарнизон. О том, что и в период тринадцатилетней войны Лазика и Апсилия фактически были самостоятельными политическими образованиями, говорит та выдержка из труда Агафия, где сказано, что «мидяне стали думать о захвате под свою власть не только Лазики, но и Апсилии». Так, отмеченный на основе изучения памятников материальной культуры факт усиления апсило-византийских контактов в середине VI в. находит свое подтверждение и в византийских источниках.

Установление ареала памятников цебельдинской культуры позволяет по-новому взглянуть на проблему локализации и этно-культурной принадлежности мисимиян, которые, согласно Агафию, занимали территорию «севернее народа апсилиев и несколько восточнее». Главная крепость апсилов — Цибилиум (Тзибила, Тибелия), — по данным того же автора, находилась на границе между Апсилией и Мисиминией. Согласно этим данным, мисимияне локализовались в Кодорском ущелье. Изученность территории исторической Цебельды позволяет, исходя из основных характеристик, данных Агафием, локализовать Тцахар на месте укрепления на горе Пскал (левобережье Кодера). В этом случае находят детальное соответствие такие сведения Агафия, как подходы, описание вершины, возраст, топография и размер укрепления, топография поселения, расположение источников и описание тропы к ним, протянувшиеся в длину скалы, климатические особенности и т. д. Очень важно то, что Агафий упоминал о зрительной связи с Цибилиумом, единственным из видимых отсюда укреплений апсилов, наблюдавших, согласно византийскому автору, пламя горящего поселения у Тцахара. Поскольку в цебельдинском секторе отсутствует иная возможность локализации Тцахара, а оснований не доверять Агафию нет, напрашивается закономерный вывод о том, что, поскольку Пскальская крепость входит в число основных памятников цебельдинской культуры, речь может идти лишь «о тесной этнокультурной связи мисимиян с апсилами, разрыв между которыми был обусловлен главным образом, вероятно, географическими условиями (ущелье Кодора)» 120, 27]. Последнее замечание полностью согласуется и с сообщением Агафия о том, что апсилы близки мисимиянам «по образу жизни». [150]