Директор отдела Мемориала Яд Вашем «Праведники мира» доктор Мордехой Полдиель в своем письме в Сафоново известил Евдокию Семеновну, что ей присвоено почетное звание «Праведница мира». Она награждена Почетной грамотой и специальной медалью. Имя Праведницы Е. С. Кабишевой выгравировано на Стене почета в Яд Вашеме.
Как сложилась судьба спасенной семьи? Софья Борисовна умерла в 1954 году. Майя живет в Смоленске, Галя — на Украине, Борис — в Чебоксарах.
И. Цынман
С 1924 года наша семья жила в доме барачного типа по Петропавловской улице (теперь ул. Кашена), рядом со смоленским вокзалом, который с улицей был соединен пешеходным мостом. Улица и место, где мы жили, были бойкие, густонаселенные: рядом переезд, пакгауз, бойня, спиртзавод, недалеко мастерская отца. Он, работая на железной дороге, вместе с братом изготовлял в мастерской титаны-кипятильники воды, которые отправлялись строителям железных дорог. Сталь и другие комплектующие поступали к нему в большом количестве, и вагонами отправлялась готовая продукция. Все делали сами, использовали простейшие машины.
С отцом работали ученики, потом ему дали в помощь нескольких польских офицеров, среди которых были евреи. Сам того не зная, отец спас их. Эти офицеры ночевали не в лагере, а в Смоленске. Они проработали с отцом до начала войны. Один из них — Хиля Шустер, уцелел и после войны встречался с отцом. Я бывал у него в Минске, где он работал в белорусском ансамбле песни и пляски.
До начала войны по просьбе Хили отцу удалось через знакомых сделать вербовочный вызов его сестре. Она приехала из Западной Белоруссии, кажется, из приграничного города Волчин. Работала на торфопредприятии «Красный Бор», эвакуировалась и после войны, уехав в США, вышла замуж за американца. В письмах из Волчина сообщалось, что немцы готовятся к нападению на СССР. Огромная семья Шустер, кроме брата и сестры, полностью погибла. При Сталине евреям запрещалось без вызова выезжать со вновь присоединенных к Союзу территорий, это обрекло их на гитлеровский геноцид.
А сколько польских офицеров, евреев по национальности, было расстреляно в Катынском лесу в деревне Борок?
Моя мать кормила и нашу большую семью, и приходящих с вокзала голодающих украинцев, и работавших с отцом пришлых. В этом ей большим подспорьем был огород, с которого она всю жизнь собирала хорошие урожаи. Матери требовалось много продуктов. Сметану, творог, топленое молоко в горлачах с коричневой корочкой приносила нам с вокзала на коромысле подруга моей матери, Любовь Никифоровна Павлюкова, по мужу Корпаченкова.
Жила она в деревне Соколово, за станцией Красный Бор. В 1935 году моему отцу, как передовому стахановцу, дали квартиру в новом трехэтажном доме в центре города, недалеко от пединститута и театра. Верхние этажи были деревянные, а первый этаж — кирпичный. Под нами поселилась семья Дьяченко Анатолия Григорьевича — преподавателя пединститута. У него и его жены Беллы (девичья фамилия Соркина) было две дочери. По рекомендации моей матери в квартиру Дьяченко приняли сестру Любы — Василису Никифоровну Павлюкову, которую все мы звали Васютой.
В семье, кроме них, жила мать Беллы — бабушка Лиза. Хотя у нее с мужем (сапожником по профессии) было свое жилье, она помогала дочери. Год у бабушки Лизы жила дочь Любы — Ефросинья, которую звали Фрузой. Тогда она училась на курсах банковских работников.
Квартира у Дьяченко, как и у нас, по тем временам была большая двухкомнатная в четыре окна. «Удобства» во дворе.
Белла работала в хлебном магазине на углу улицы Советской и Козлова то продавцом, то заведующей. За хлебом в то время были большие очереди, и Любови Никифоровне или Фрузе удавалось там доставать для всех хлеб, а бабушка Лиза на базаре доставала другие продукты.
Васюта ухаживала за малыми детьми. До Дьяченко она жила не у сестры Любы, а у брата Максима, в деревне Стомино. Семья брата была многолюдной, и Васюта там была лишней. Она была неграмотна и должна была сама зарабатывать свой хлеб.
К 1941 году дочери Дьяченко, Люде, было лет шесть, а младшей Гале около трех. В первые дни войны наш дом сгорел. Анатолия Григорьевича взяли в армию, а Белла и Васюта с детьми и стариками ушли из города и каким-то образом добрались до деревни Круглово, под Ельней. Там они остановились в чужом доме. Дальше идти было нельзя: пришли немцы.
Беженцам было приказано возвратиться в Смоленск, но Васюту заставили рыть окопы. С этих работ ей удалось вернуться к сестре Любе в деревню. От людей Васюта узнала, что все смоленские евреи согнаны в гетто, в Садки. Васюта вместе с племянницей Фрузой, дочерью Любы, нагрузившись картошкой, хлебом, бураками, молоком, сметаной, пошли в Садки искать семью Беллы и нашли их. Десятки семей жили в деревянном одноэтажном доме. Евреи еще могли свободно выходить из Садков, даже на базар и по деревням. Им полагалось носить на рукавах желтые нашивки. Перед уходом Васюта не думая, что евреев будут уничтожать, предложила взять детей в деревню, так как в гетто было очень голодно. Она хотела подкормить их в деревне и позже вернуть назад. Старшая Люда вцепилась в мать и отказалась идти, а младшую Галю отвлекли, и она ушла со взрослыми в деревню. Потом Галя жила в деревне, а Васюта и Люба носили в гетто продукты.
Читать дальше