Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Почему-то многие заболевали недержанием мочи, этой болезнью заболел и мой друг Райцин Матвей. Он это очень тяжело переживал, но приходилось и с этим мириться. У нас был во втором взводе москвич Миронов, однофамилец каптенармуса. Родители его были какими-то большими начальниками, в 1941 году они эвакуировались из Москвы в тыл страны. Миронову часто присылали посылки с продуктами (колбасами, салом и другими лакомствами). Койка Миронова была напротив моей. Получив посылку, он ее относил к старшине в каптерку и после отбоя брал из посылки продукты, садился на койку и уплетал их. Мы же смотрели и готовы были разорвать его на части за то, что он не делился с товарищами, сам ел, а у нас только слюнки текли.

Кормили нас по тем временам неплохо. Обед из трех блюд. Но нам этого не хватало, мы всегда были голодны. Однажды мне удалось променять свои хромовые сапоги, те которые у меня были еще из дома, на буханку хлеба, тогда мы поели хлеба вдоволь. Примерно 1 раз в месяц мы всем взводом ходили в наряд по кухне. Однажды, когда я был в наряде, меня попросил помощник командира взвода (фамилию его не помню) принести ему что-либо поесть, я пообещал принести. Столовая была в 1 км от училища, причем на территорию училища можно было попасть только через контрольно-пропускной пункт. Я на кухне наложил миску пшенной каши, накрыл другой миской, прижимая их к бедру под шинелью, вышел на улицу и направился к казарме. Каша была не очень густой, и часть ее вытекала на брюки, но я терпел и, встречая по пути командиров, четко отдавал им честь, главное не попасться с кашей на КПП. На мое счастье, когда я подошел к КПП, в ворота проходной въезжала машина, и дежурные КПП не удосужили меня своим внимательным осмотром, чем я и воспользовался, быстро направившись к казарме. Зато как благодарен мне был помощник командира взвода, получив от меня миску каши, сказав: «Молодец, задание выполнил».

Старшина Демин (о нем хотелось бы особо рассказать) был назначен из наших курсантов, такой же, как все. Но, получив власть, стал неузнаваем. На занятия ходил редко, быстро зазнался, спал в своей каптерке. Ежедневно, после отбоя, было принято мыть полы в казарме, для чего выделялись 4 человека из числа «нарушителей дисциплины». Но где их взять, столько нарушителей дисциплины? Вот Демин, бывало, после подъема станет в дверях, чтобы его не было видно, а курсанты, возвращаются из туалета, то дверьми хлопнут сильно, то честь ему не отдадут. Здесь-то он и набирал себе очередных «нарушителей» на мытье полов. Его очень не любили, но командир роты его поддерживал, и всегда он оставался правым. Мне тоже более десятка раз приходилось мыть полы. Обычно, когда все улягутся спать, Демин без предварительного предупреждения подходит к койке и командует: «Вставай! Будешь полы мыть», а так вставать не хочется, умаявшись за день, чуть промедлишь, он с тебя стаскивает одеяло и добавляет еще 1 наряд вне очереди.

Полы мы натирали швабрами по нескольку раз и насухо вытирали, после чего докладывали старшине Демину. Он каждый раз вставал, в кальсонах и тапочках выходил в казарму, проверял чистоту носком тапка и довольно часто заставлял перемывать полы заново. Так мытье полов и заканчивалось только к подъему, а потом без сна и отдыха — вновь на занятия. Старшина Демин любил, чтобы рота шла в столовую и обратно с песней, но не всегда хотелось петь нам, курсантам. Как только рота трогалась в столовую, он давал команду запевалам, а нас было четверо, по одному от каждого взвода. Если мы не запевали, Демин командовал: «Бегом марш до столовой и обратно». А на прием пищи отводилось строго ограниченное время, и если рота в указанное время не укладывалась, она оставалась без пищи, таков уж закон был в училище. Хоть такое случалось и редко, но с таким старшиной, как наш, это иногда случалось. Однажды мы упорно не хотели петь, Демин прогнал нас бегом до столовой и обратно, потом все же мы запели, но пришли мы в столовую с опозданием. Первое блюдо глотали не жуя, на второе была картошка с отварной рыбой. Время обеда кончалось, а оставлять часть обеда никому не хотелось. Я, как и все, быстро проглатывал пищу, вдруг в горле у меня застряла кость, и я стал задыхаться. Меня отвели в санчасть и извлекли из горла большую кость, с тех пор я рыбу ем очень медленно.

Преподаватели училища нам передавали свой богатый боевой опыт, учили командовать подразделением, вести бойцов в наступление и обороняться, окапываться и строить инженерные сооружения, в общем, переносить все тяготы и лишения военной службы. Я много внимания уделял тактической подготовке, изучению военной топографии, почему-то эти предметы мне особенно полюбились. Как-то в конце февраля мы провели в лесу трое суток, когда отрабатывали ориентирование на местности днем и ночью, движение по азимуту. Мы с полной выкладкой с сухим пайком на трое суток совершили лыжный переход и расположились в лесу. Было очень холодно, начали строить шалаши из еловых веток, развели несколько костров и, прижимаясь друг к другу, улеглись спать. За трое суток занятий по ориентированию мы очень многое узнали. Мне они очень пригодились в боевой обстановке.