Лидия Сычёва - Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации

По существу, наши «поводыри» уже ощущают себя инженерами в «сборочном цехе», и у них напрочь отсутствует понимание, что люди, а тем более дети не металлические болванки, а учителя — не токари, которые нарезают болты.

Любимая идея министра А. Фурсенко, которую он не устает повторять, — это «опережающее развитие среды генерации знаний». Общественность, ошарашенная новоязом, что называется, «плохо вслушивается». То есть люди старой генерации все еще по старинке понимают образование как формирование нравственного человека, раскрытие его творческих и интеллектуальных возможностей, и понятное дело, что именно такой гражданин будет трудиться для приумножения национальных, культурных и государственных ценностей.

Но пора понять суть реформы образования и науки. Она направлена, во-первых, против человека, как такового. Адепты концепции «генерации знаний» считают, что человек ценен только информацией. При этом неважно, какова эта информация. Важен сам процесс ее обновления. Что же касается знаний, то это «отцензурированная информация». А современный работник — носитель знания того или иного предприятия. В общем, человек становится придатком информационной «машины».

В эпоху «генерации знаний» человек «генерации совести» не только не нужен, но и опасен, поскольку действует совершенно в иной системе координат. По большому счету, внедрение системы «генерации знаний» является мощным демографическим регулятором. Благополучная Финляндия уже нынче столкнулась с трудностями военного призыва — виртуальная зависимость сравнялась по своей опасности с наркозависимостью. Зато любовь Минобрнауки к избранной концепции такова, что под информатизацию образования мы и нынче заняли у добрых западных дядей 100 миллионов долларов. И это при том, что более трети российских школ нуждается в капитальном ремонте… Но что значит детское здоровье в сравнении с пресловутой «генерацией»?!

По большому счету, наши нынешние «поводыри» стали заложниками очень опасной, античеловечной мировой «игры». В коей они только пешки. Что же касается богатеньких российских деток, то их развитие в духе «генерации знаний», вне нравственности и духовности должно закрепить существующее положение дел, чтобы, не дай Бог, не возникли у нас новые Львы Толстые, призывающие к социальному равенству и отказу от собственности.

Антиутопия? Но, перефразируя Некрасова, можно сказать, что «жить в эту пору чудесную», похоже, «придется и мне, и тебе…».

В нашей буче — боевой, кипучей — не соскучишься. Не успела страна прийти в себя от монетизации льгот и широкомасштабной реформы финансирования образования, не успела опомниться от августовских терактов и Беслана, как грянул новый «гром». Поводом для общественных волнений послужили «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки», «Стратегия Российской Федерации в области развития науки и инноваций на период до 2010 года», а также поправки к Закону о науке, разработанные в недрах Министерства образования и науки РФ.

Автор упомянутой «Концепции…» замминистра Андрей Свинаренко заявил, что «государственный сектор науки не оптимален по структуре и не эффективен». Наши научные коллективы получают только 34 процента патентов, выдаваемых в стране, при этом общее число патентных заявок на 10 тыс. населения в несколько раз ниже, чем в ведущих странах мира. (О том, что зарплаты наших ученых в десятки раз ниже, чем в «цивилизованных странах», скромно умалчивалось.) Доля корпоративной науки в России — 6 процентов, в США — 75 процентов. (Но в США первая корпорация, которая приходит на ум, это Microsoft, а у нас, увы, ЮКОС…) В системе РАН численность НИИ выросла на 52,9 процента. В стране 2388 государственных научных организаций, в 40 процентах которых работают менее 100 человек. При этом российская наука, утверждал Свинаренко, совершенно не ориентирована на производство, что проявляется в постоянном сокращении численности проектных и внедренческих организаций, конструкторских бюро. А ресурсов, имеющихся в распоряжении Минобрнауки, может хватить только на содержание 200 научных организаций. Так что ничего не поделаешь — «избыточную науку» придется сокращать.

Избыточное знание — это, разумеется, прежде всего фундаментальная наука. Помимо сокращения по первому варианту «Концепции…» у академии предполагалось отобрать и экономическую свободу. Опытно-конструкторские производства, экспериментальные заводы, книжные издательства, детские сады, больницы и санатории с баланса академии предполагалось снять. Арендная плата за сдачу помещений должна будет направляться в казну (до сих пор ее разрешалось использовать на научные цели). С принятием поправок в земельное законодательство, которые сейчас рассматривает Государственная Дума, академии придется платить налог на землю (а это, помимо всего прочего, ботанические сады, заповедники и опытные поля), хотя религиозные организации и тюрьмы от налога освобождены. На очереди — налог на имущество. (При этом далеко не самые бедные организации — «Газпром» и РАО «ЕЭС» — от налога на имущество освобождены.)