Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

Десять лет понадобилось Зюганову, чтобы пообещать: «Мы потребуем учреждения народного трибунала», да и то лишь потому, что приближаются парламентские выборы и 10-летие октябрьской трагедии будет в центре избирательной кампании КПРФ. Кто мешал Зюганову организовать такой трибунал по горячим следам? Никто!

3 октября 2003 года на пресс-конференции в агентстве «Интерфакс» он очень сильно возмущался: «Преступники, имена которых известны всем, до сих пор не только не наказаны, а получили все возможные блага от государства. Власть покрывает виновников этой трагедии».

Нет, не власть, а лидер КПРФ. Придя в Государственную Думу на декабрьских (1993 г.) выборах «на крови», Геннадий Андреевич со своей фракцией выступил с инициативой дать амнистию всем, кто участвовал в событиях августа 1991-го и сентября-октября 1993 года, тем самым увел от наказания истинных виновников гибели сотен безоружных людей.

Самое поразительное то, что в своих многочисленных «творениях» он живописует свои страдания в связи с октябрьским расстрелом. Особенно изобилует описаниями душевных мук Геннадия Андреевича его книга «Верность». Процитирую:

«Беловежское предательство великой страны, а затем танковый расстрел Верховного Совета, жертвы кровавого Октября 93-го года выжгли на сердце неизгладимый след». (Стр.5.)

«С болью в сердце вспоминал я о «черном солнце», которое увидал Мелехов в конце «Тихого Дона», когда смотрел на опаленный снарядами и пожаром, разгромленный в октябре 93 года Верховный Совет. В глазах моих тоже вставало тогда «черное солнце». (Стр.29.)

«В ночь со 2 на 3 октября я лично встречался с Руцким. Предупредил его, в частности: в Останкино уже сидит спецназ на бронетехнике с полным боекомплектом, с приказом стрелять на поражение. Никаких походов за белодомовское оцепление! Есть реальная возможность принять политические решения, так как на понедельник в КС назначено авторитетное собрание по урегулированию конфликта.

У меня сложилось впечатление, что он соглашался со мной, но когда я на следующий день увидел в «новостях» на телеэкране, как он кричит: «Вперед, на Останкино!» — отчаянию моему не было предела. Все было кончено. Теперь я твердо знал: впереди — большая кровь». (Стр. 260.)

Если знал, что впереди — большая кровь, почему не пришел в Дом Советов, чтобы помочь, или почему не вывел людей, чтобы остановить надвигающуюся бойню?

«Я знаю, некоторые меня упрекают, что я незадолго до расстрела парламента обратился к своим сторонникам с призывом не выходить на улицы. Скажу больше: в тот же день я вместе с председателем Моссовета Н.Гончаром встречался с прокурором Москвы В.Пономаревым и представителем «Дем. России» в надежде предотвратить ожидающиеся столкновения. Это был труднейший момент для меня: с одной стороны, оставалась капля надежды, что собрание в Конституционном Суде все-таки состоится, с другой, — я уже начал отчетливо различать замысел всей этой изощренной, кровавой президентской игры. Хотя, конечно, мне не известно было на тот момент ни о наемниках Кобеца, ни о зарубежных снайперах... Но я отчетливо осознал: одно острие президентской расправы нацелено на Советскую власть, а другое — на компартию, чтобы разгромить ее теперь уже окончательно. Вот из чего я исходил, делая свое заявление на телевидении 1 октября. Но у меня до сих пор нет ответа на вопрос: из чего исходили в руководстве Верховным Советом, когда, по сути, зная о предстоящем утреннем штурме Белого дома, они в категорической форме не потребовали, чтобы их защитники, прекрасные самоотверженные люди, ночевавшие на улице у баррикад и костров, ушли в здание?

Именно эти безоружные герои, беззаветно преданные своей Великой Родине, первыми пали от пуль отрабатывавших полученные сребреники иуд». (Стр. 260 — 261.)

Оказывается, Зюганов спасал свою компартию! Вы можете себе представить, чтобы в сорок первом Сталин, чтобы сохранить партию, отозвал бы с фронта всех коммунистов, оставив под огнем беспартийных людей? Это было бы кощунством. Но Сталин и своему родному сыну Якову, коммунисту, сказал: «Иди и сражайся!». А как ловко Зюганов переводит стрелку с себя на руководство Верховного Совета, которое не укрыло безоружных людей в «Белом доме»! Если он такой умный, если знал, что утром — штурм, надо было прийти и помочь, организовать увод людей в безопасное место. Но даже из контекста сразу видно: Зюганова там не было. Потому что для всех нас, защитников Конституции, дом на Краснопресненской набережной был Домом Советов, а не «Белым домом», как пишет лидер КПРФ.