Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

Еще одна причина — невиданное предательство, которое поразило наше общество, и не в 91-м году, а значительно раньше, и особенно развивалось после 1985 года, когда появились бациллы накопительства, стали насаждаться кооперативы, всевозможные коммерческие и финансовые структуры и появилось много людей, которые ставили перед собой задачу: Советский Союз

— развалить, социализм — уничтожить, самим стать богатыми, народ сделать рабами. Все это делалось с благословения высшего политического руководства. Все они — Горбачев, Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе и прочая мразь

— уже признались в своих книгах и интервью, что они, будучи руководителями партии, оказывается, всю жизнь боролись с коммунизмом. Трагедия нашей страны в том, что у руля ее стояли люди, которые ничего общего не имели ни с Советской властью, ни с коммунистической партией, ни с социализмом.

— А если бы время повернуть вспять, то что надо было бы сделать иначе?

— Надо было, естественно, сразу дистанцироваться от Горбачева, тогда бы люди поняли, во имя чего все совершается. А когда руководство ГКЧП заявляет на пресс-конференции, что «наш друг Горбачев болен, но позже присоединится», то ожидать поддержки от народа, который в большинстве своем тогда уже не воспринимал Горбачева, по меньшей мере наивно. Или в стельку пьяный Ельцин прилетает из Алма-Аты и едет в «Белый дом», тогда как его надо было немедленно препроводить в тюрьму за нарушение Конституции СССР, но... ГКЧП бездействует. И если что-то исправлять, то надо было четко выстроить комитет, всю властную вертикаль, поставить во главе человека, который отдавал бы команды, а они беспрекословно выполнялись бы. И действовать так, как было сказано в заявлении и оговорено на заседаниях. Принимать меры к тем людям, которые нарушали Конституцию. Конституционный строй разваливался, все трещало по швам. Трагические события в Нагорном Карабахе, Фергане, Грузии, Молдавии, Прибалтике унесли сотни жизней. Но были конкретные виновники, которые находились на территории Советского Союза. И была Конституция, существовали Генеральная прокуратура, Комитет государственной безопасности, Министерство внутренних дел, и по всем этим каналам надо было действовать соответственно. В том числе и арестовывать тех, кто нарушал Конституцию Советского Союза, — по той же 64-й статье Уголовного кодекса, которую потом предъявили нам.

Я знал, что меня арестуют, но когда предъявили 64-ю статью «Измена Родине», — это не лезло ни в какие ворота. Те, кто защищал конституционный строй и Советский Союз, были названы «изменниками Родины», а те, кто все нарушил и разрушил, оказались «героями нашего времени». Так вот, если бы начать все сначала, надо было выстроить эту структуру и принимать соответствующие меры. И не бояться воя и шума по поводу того, что кого-то арестовали, кого-то интернировали, кого-то задержали, потому что было — кого и было — за что. И большинство бы нас поддержало.

Тогда даже глава Грузии Звиад Гамсахурдиа, ратовавший за независимость, прислал телеграмму в адрес ГКЧП о том, что он приступил к разоружению незаконно созданных вооруженных формирований. Это был показатель. Если бы продолжали действовать, если бы эту линию держали, если бы кого-то за подрыв государственной целостности привлекли бы к ответственности, то я убежден, что ситуацию можно было бы выправить и удержать.

— Но, может, нерешительность членов ГКЧП была обусловлена тем, что ключевыми фигурами были люди почти преклонного возраста, которые просто боялись рисковать?

— Роль личности всегда велика, а в такие переломные моменты — в особенности. Но в действительности и краткий лимит времени свое дело сделал, и я бы не сказал, что в ГКЧП были абсолютные единомышленники и высокая дисциплина.

— Выходит, ГКЧП был случайной командой?

— Нет. В его составе были вице-президент, глава правительства, силовые министры, председатель Комитета государственной безопасности — то есть все, кто мог и должен был принимать решения. Кстати, все они занимались теми же проблемами по поручению президента. Это была их прерогатива. Президент отдавал себе отчет, что ситуация достаточно сложная и может закончиться трагически. Поэтому проработка варианта действий в условиях чрезвычайной ситуации и подготовка к ней шла и обсуждалась в таком составе: Болдин, Крючков, Язов, Павлов, иногда — Лукьянов, подключался Борис Павлович Пуго — наверное, чаще, чем все остальные. Кстати говоря, к этому делу по поручению Горбачева подключался и я. Эта «команда» никак не называлась. Это было просто поручение. А когда мы собирались, это было совещание, на котором оценивалась ситуация. И на сессиях Верховного Совета, и на совещаниях у самого Горбачева не раз выдвигались требования вводить чрезвычайное положение. Мы это обсуждали. Так что команду случайной не назовешь, но то, что этот комитет не был четко выстроен, сыграло роковую роль. И, я думаю, что никто из названных товарищей сегодня, наверное, не сможет сказать, что они свой долг исполнили до конца. Если бы они выполняли свои прямые обязанности в соответствии с законом и Конституцией СССР, то наверняка Советский Союз можно было бы сохранить.