Владимир Новосельцев - Кремлевская власть. Кризис государственного управления

Эта мистификация управления, я бы даже сказал, фальсификация, – и есть суть нашей вертикали власти. Когда говорят про гайки, которые завинчивают по вертикали, надо понимать так: это золотые гайки, их не завинчивают, их прямо эшелонами отправляют в соответствующие звенья.

Конечно, это серьезная деградация управления. И одна из причин этой деградации – страх. Это не страх наказания сверху, но это страх насилия внутри системы, когда любой из ее участников может быть атакован любой заинтересованной группой. Конечно, тут есть свои правила. Группа, принадлежащая к более низкому слою иерархии, не должна атаковать верхнюю, в этом случае она должна получить специальный мандат. Конкурировать открыто два бенефициара регионального уровня не могут политически, но один из них может получить на это особое разрешение – если обратится в Кремль. Разумеется, в этих условиях не формируется управленческий кадровый резерв.

…Думаю, там, где не проводится модернизация, видимо, она оказывается чем-то лишним. 12 лет назад существовало сильное желание модернизации. Но постепенно выяснялось, что можно обойтись без нее. А со временем выяснилось, что существует по-своему стройная система, которую теперь нужно только поддерживать в рабочем состоянии, а модернизация – это какой-то дополнительный, приставленный к ней блок на будущее. (Именно в этом, кстати, я вижу главную причину неудачи административной системы – ее требовало общество, а власти реформа была не нужна. – В.Н. )

…Если бы Путин убедился, что модернизация действительно и срочно нужна, он, наверное, тратил на нее какие-то деньги. Но он подозревал – и правильно подозревал – что деньги, которые у него на модернизацию просят, будут тоже украдены, причем немедленно. Кстати, Кудрин очень укреплял его в этом мнении и называл, кто именно и сколько украдет».

Просто мороз по коже от таких откровений. И главное, не дает кремлевский небожитель никаких рецептов. Только гадает, кто окажется сильнее – Путин или Медведев? Для него, небожителя, это, вероятно, очень важно, а народу-то, по большому счету все равно.

Правда, кое-что в риторике президента изменилось. То он скажет о необходимости запретить госслужащим держать накопления за границей. Деньги, получается, держать за бугром нельзя, а родственников – можно? Детей, к примеру – известно, что дети и многие другие родственники элиты давно и прочно осели за границей. Дочери самого Путина, пишут, живут в Америке. Ну и будь последовательным, хочешь быть «человеком мира» – будь. Уходи с госслужбы и иди куда глаза глядят…

То вспомнит президент опыт 30-х годов по проведению индустриализации (!) страны, и призовет всех внедрять его в нашу жизнь.

Главный смысл выступления Павловского я вижу в признании, что ни президент, ни правительство на самом деле ничем не управляют и ни на что не способены серьезно повлиять. Потому что все уже в нашей стране поделено и растащено, у всего есть свой – жадный и злобный, если вздумают посягнуть на его богатство – хозяин. И ему может не понравиться, если кто-то, пусть даже и сам президент захочет что-либо «перераспределить».

Глеб Павловский сказал об этом образно: «Думаю, у Путина есть мечта – чтобы в России где-то появился Клондайк. Проблема в том, что как только он появится, еще раньше Путина о нем узнает кто-то из его друзей. И Клондайк уже будет кому-то принадлежать. Это политическая проблема нашей системы, которая пока неразрешима».

Но делать ведь что-то надо. Российское общество до декабря 2011 года и после – это два разных общества. «Представители нового социального большинства, – пишет уже цитированный мной М. Делягин, – ощутили себя гражданами совсем недавно, в 2010–2011 годах. Для них думские выборы были первыми осознанными выборами в жизни, даже если до того они и бросали в урны бюллетени. В декабре 2010 года новое социальное большинство впервые осознанно пришло на избирательные участки исполнить свой гражданский долг, – и тут его постигло огромное удивление и разочарование.

О масштабах злоупотреблений и оголтелой отмороженности так называемой «власти» свидетельствуют 15 суток административного ареста, которые влепили на одном из избирательных участков человеку, посмевшему задать вопрос: «Как мог проголосовать мой дядя, умерший 10 лет назад?» Не могу сказать, что уровень фальсификаций в 2011-м был качественно выше, чем на предыдущих выборах, – скорее всего, он был обычным, – но в связи с пробуждением гражданской позиции реакция народа на подтасовки оказалась качественно иной, и в стране поднялась мощная волна протеста.