Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

Еще через девять суток, совершенно изголодавшийся, он стал срезать ножиком для очинки стрел деревья вокруг валуна, преграждавшего ему путь. Ему удалось даже кое-как провести своего коня на прогалину, но тут-то его стражники и схватили. Темуджина Таргутай-Кирилтух отвез в свой улус, надел ему на шею и руки деревянные колодки — это и было наказание за убийство. Каждую ночь Темуджин ночевал в новой юрте, так приписывали правила. Только одна мысль была у него — мысль о бегстве. Но скованному трудно бежать, нужно было ждать удобного случая. Такой случай ему представился. Когда летом тайчиудцы праздновали полнолуние, колодника взял с собой на праздник его охранник — паренек неловкий и слабосильный. Праздник тянулся до темноты на берегу Онона. Этим и воспользовался Темуджин. Он подождал, чтобы все разошлись, а когда пришел черед возвращаться ему со своим охранником, он вырвался из его рук, ударил паренька колодкой по голове и бросился прочь. Однако понимая, что в лесу его быстро найдут, Темуджин бросился в воду заводи и затаился, а колодку пустил плыть вниз по течению. Само собой, когда парень очнулся, то сразу поднял на ноги всех. Темуджина стали искать. Первым делом обыскали рощу, где можно было укрыться. Светила луна, и поиск проходил успешно. Но результатов не дал.

Темуджина не было. Один из отправленных на поиски, Сулдусский Сорган-Шира, у которого Темуджин недавно ночевал и который, судя по всему, относился к пленнику с пониманием (его сыновья специально ослабляли тому колодку, чтобы он мог отдохнуть), вдруг заметил его лежащим в воде. Он посоветовал ему никуда не скрываться, а так и оставаться в воде. Несколько раз поисковики проходили по одному и тому же маршруту, и всякий раз Сорган-Шира советовал немного подождать. Когда поиски снова ничего не дали, Сорган-Шира посоветовал Таргутаю возобновить розыск утром, при дневном свете, а сам, уезжая домой, сказал Темуджину: «Уговорились кончать поиски, утром будем искать. Теперь ты выжди, когда мы разойдемся, да и беги домой. Если же тебя кто увидит, смотри не проговорись, что я тебя видел».

Домой?

Но дом Темуджина был далеко.

И он решил рискнуть и пробрался в дом самого Сорган-Ширы.

«Выждав, пока они разошлись, — рассказывает Сказание, — Темучжин пошел вниз по Онону разыскивать юрту Сорган-Ширая. Он размышлял так: „Еще позавчера, когда мне пришла очередь ночевать тут, ночую я в юрте Сорган-Ширая. Сыновья его Чимбай с Чилауном жалеют меня. Ночью, видя мои мученья, ослабляют колодку и дают возможность прилечь. А теперь вот и Сорган-Шира хоть и заметил меня, а проехал мимо. Не донес. Не спасут ли они меня также и в настоящем положении?“ Юрта Сорган-Ширая была приметная: все время переливали молоко и всю ночь до самого рассвета пахтали кумыс. Примета — на слух. Идя поэтому на стук мутовки, он и добрался до юрты. Только он вошел, как Сорган-Шира говорит: „Разве я не велел тебе убираться восвояси? Чего ты пришел?“ Тогда оба его сына, Чимбай и Чилаун, стали говорить: „Когда хищник загонит малую пташку в чащу, то ведь и чаща сама ее спасает. Как же ты можешь говорить подобные слова человеку, который к нам пришел?“ Не одобряя слов своего отца, они сняли с него колодку и сожгли ее на огне, а самого поместили в телегу, нагруженную овечьей шерстью и стоявшую за юртой.

Они поручили его заботам своей младшей сестры, по имени Хадаан, строго наказав ей не проговориться об этом деле ни одной живой душе. На третий день, подозревая, что его скрывает кто-нибудь из своих же, стали всех обыскивать. У Сорган-Ширая обыскивали в юрте, в повозках и всюду вплоть до исподов [14] Испод сидений — внутренняя сторона. сидений. Забрались потом и в телегу, загруженную овечьей шерстью, позади юрты. Разобрали шерсть сверху и стали уж добираться до дна, как Сорган-Шира говорит: „В такую-то жару как можно усидеть под шерстью?“ Тогда люди, производившие обыск, слезли и ушли. Когда обыск окончился, Сорган-Шира говорит Темучжину: „Чуть было не развеял ты меня прахом. Ступай-ка теперь и разыскивай свою мать и братьев!“ Он дал Темучжину беломордую рыжую яловую кобылу, сварил двухгодовалого барана, снабдил его бурдюком и бочонком, но не дал ни седла, ни огнива. Дал только лук да пару стрел. С таким снаряжением он его отпустил.

Так выступивши, Темучжин добрался до тех мест, где они скрывались в устроенных заграждениях. Следом, по примятой траве, пошел дальше вверх по течению реки Онона. След привел к речке Кимурха, впадающей в Онон с запада. Идя далее тем же следом, он нашел своих в урочище Хорчухуй-болдак, у Кимурхинского мыса Бедер. Соединившись там, они тронулись дальше и расположились кочевьем в Хара-чжируханском Коконуре, у речки Сангур, в глубине урочища Гуледьгу, по южному склону Бурхан-халдуна. Там промышляли ловлей тарбаганов и горной крысы-кучугур, чем и кормились».