Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

Все юные царевичи были определены на свое место: Улугбек — на престол в Самарканде, Ибрагим — в Балхе, сын Умар-шейха Ахмед — в Фернаге, Мухаммед-Джехангир — в Хисаре и Сали-Сарае. Сам Шахрух, развязав наследный узел, вернулся к себе в Герат. Начало правления Улугбека не было спокойным. С назначением Улугбеку Самарканда не мог смириться Нураддин, стоявший за Джехангира. Так что уже через год после счастливой развязки Улугбек с Шахмеликом были разбиты, но город сдаваться отказался и требовал к себе для решения вопроса самого Шахруха. Это хорошо показывает, насколько полноправным царевичем был Улугбек. Практически весь Маверан-нахр оказался охвачен восстанием, только Самарканд, Келиф и Термез остались верными Шахруху. Тот привел свое войско, и, в конце концов, недовольство было усмирено. Мухаммед-Джехангир вернулся на свое место в Хисар, а Улугбек — в Самарканд. Нураддина Шахрух велел схватить, но наместник пограничной с Моголистаном области был совсем не заинтересован в усилении влияния Шахмелика, так что он „не заметил“ Нураддина и позволил тому бежать к монголам. Через год состоялся монгольский налет на земли юга, но ханское войско было отбито Шахмеликом, и между ним и ханом был заключен договор: последний обещал не поддерживать Нураддина.

Самому Нураддину оставалось жить меньше года.

„Шейх Нур ад-дин, отделившись от моголов, — пишет Бартольд, — проник в Сауран всего с 500 всадниками; но в самом городе в его распоряжении оказались такие силы, что Шах-Мелик, после заключения мира с моголами, подступивший к Саурану, не мог овладеть им открытой силой; возможно, что его удерживало также присутствие в городе вдовы Тимура. Хафиз-и Абру с эпическими подробностями описывает, как Туман-ага с вершины одной из башен говорила с Шах-Меликом и заплакала при упоминании о Тимуре, как происходили переговоры между Шах-Меликом и Шейх Нур ад-дином, как было условлено между ними свидание, как они, каждый с двумя нукерами, сошлись у стен крепости, как Шейх Нур ад-дин бросился обнимать своего бывшего друга, находившегося в войске Шах-Мелика, и как тот, заранее подговоренный Шах-Меликом, неожиданно повалил на землю ничего не подозревавшего эмира и быстро заколол его. Так был уничтожен последний военачальник в Мавераннахре, не признавший власти Шахруха и Улугбека. Шах-Мелик сделал свое дело; чтобы плодами его деятельности мог воспользоваться Улугбек, необходимо было удалить из Мавераннахра слишком могущественного эмира; негодование, вызванное его вероломным поступком под стенами Саурана, давало Шахруху и Улугбеку желанный предлог для этого“.

Еще ранее Улугбек жаловался своему отцу, что Шахмелик оскорбляет его достоинство и плохо управляет страной, Шахрух поинтересовался на этот предмет у вельмож и получил разъяснение: Шахмелик ведет правильную политику, но держится с Улугбеком надменно, что и вызывает у того неприязнь. Когда Шахруху была доставлена голова Нурад-дина, тот „спустил“ гнев на Шахмелика и обвинил того в самоуправстве и нарушении приказа. Была эта сцена разыграна или нет — вопрос не столь важный. В этот год 17-летний Улугбек освободился от власти опекуна: Шахрух забрал Шахмелика с собой в Герат. Улугбек начал править в Самарканде своей волей.

При Шахрухе была восстановлена видимость цельности оставленной Тимуром империи: огромная страна вроде бы казалась единой. На самом же деле, все было несколько иначе. Да, Шахрух считался держателем власти, но от него мало зависело управление на местах. Если при его отце Тимуре местные эмиры боялись даже пикнуть, хорошо понимая, чем им грозит малейшее неповиновение, и вся система власти была так хорошо отлажена, что не допускала и тени самостоятельности, то при Шахрухе, который считался главой государства, от него зависел лишь красивый фасад империи. Он, как мог, этот фасад реставрировал и поддерживал. На самом же деле управляли за него дети, вельможи и старшая жена, мать Улугбека.

Управляли они, скажем, не худшим образом. Современники отмечали даже некоторое благоденствие и порядок, которые наступили в империи после первых лет смуты.

Ему очень повезло с выбором главного эмира империи — Джелаль ад-дина Фируз-шаха, который был весьма сведущ в деле управления. Сам Шахрух мало интересовался как военным искусством, так и государственными законами, он был человеком верующим и целиком отдавался религии, пытаясь строить мир по нормам шариата. Так что всем, что выходило за религиозные рамки, занимались те, кто больше понимал и в войне, и в торговле, и в политике.