Виктор Сутормин - Вокруг Кремля и Китай-Города

Открытие памятника Ивану Фёдорову. Фото из журнала «Искры»

Но день 27 сентября 1909 года, когда промокшее от дождя покрывало нехотя открыло людям бронзовую фигуру первопечатника, стал звёздным часом скульптора. Даже не потому, что за эту работу Петербургская академия художеств избрала Волнухина своим членом, а потому, что созданный художником образ стал более реальным, чем прототип. Ведь никаких портретов Ивана Фёдорова не сохранилось – но любой из нас представляет его сейчас именно таким.

И вот уже второе столетие памятник живёт собственной жизнью: его изображали на почтовых марках, возле него назначали свидания (помните сцену с Володей Шараповым и дамочкой из банды «Чёрная кошка»?..), вокруг кипела всяческая торговля… Сначала это были лотки букинистов, потом книжный магазин, теперь вот бутики.

Памятник Ивану Фёдорову. Открытка 1910-х годов из коллекции Юрия Угольникова

Как известно, истинный интеллигент извиняется, когда ему наступают на ногу. Столь же безропотно ведёт себя и Иван Фёдоров. При сносе Китайгородской стены его задвинули на место снесённой церкви, а в конце 1990-х переместили ещё раз, потому что строительство торгового центра дало возможность произвести археологические изыскания. В общем, с советских времён и до наших дней первопечатник мыкается, словно ищет пятый угол. Как будто олицетворяет собой российское просвещение, которому судьба – существовать по остаточному принципу.

Эта улица во многих отношениях уникальна: она в Москве одна из самых коротких, одна из самых дорогих и к тому же была подарена городу частными лицами, Павлом и Сергеем Третьяковыми.

При всём уважении к капиталистам первого поколения – к их воле, уму и харизме, способности поставить на кон «всё, что нажито непосильным трудом» – лично мне более симпатичны их потомки во втором или в третьем колене. Почему?.. Потому что первые могут совершить невозможное для себя и «своих», тогда как последние способны на многое и ради ближнего. Братья Третьяковы, как и Савва Мамонтов, и Савва Морозов, принадлежали как раз к третьему поколению. Но если Третьяковская галерея была создана Павлом Михайловичем, что называется, для души, то дополнительные ворота в Китайгородской стене братья соорудили уже для дела. Хотя им и в этом случае удалось соблюсти баланс между интересами бизнеса и общественной пользой.

На месте Третьяковского проезда когда-то были в стене проломные ворота, однако собственники соседних участков постепенно всё застроили, поскольку никакого особого движения там не было, как нет его и сейчас. Но кто-то из Третьяковых набрёл на прекрасную идею (а может, додумались вместе, так как братья были очень дружны): создать торговую галерею из самых модных магазинов, ну и о себе в этом хорошем месте тоже не забыть.

Братья выкупили нужный им участок и получили разрешение императора Александра III на снос части стены. В те времена исторические памятники оберегали всерьёз, но связи у братьев имелись – младший как-никак являлся московским городским головой и членом правления Московского купеческого банка. Этот банк и открыл здесь одно из своих отделений, а рядом, как и положено, засияла витрина салона швейцарских часов, распахнулись двери магазинов, принадлежавших самым почтенным купеческим семьям: Алексеевым, Куликовым, Хлудовым… Парфюмерные магазины «Брокар» и «Рале» тоже не упустили случая открыться здесь, и очень скоро Третьяковский проезд сделался самым модным местом города. Оно получилось не только пафосным, но и красивым, стилизованным под древние крепостные сооружения: с зубцами в виде «ласточкиных хвостов», фигурными флюгерами над пинаклями и шатром башни… Образ средневековой улицы дополняли булыжная мостовая под ногами и арка, слегка развёрнутая относительно оси проезда и делающая улицу как бы извилистой.

Третьяковский проезд. Фото из альбома Н. Найдёнова «Москва. Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и др.». М., 1884

Проектировал Третьяковский проезд Александр Каминский. Помимо двух зданий на Биржевой площади он создал множество других построек: больниц и богаделен, храмов и часовен, гостиниц и купеческих особняков. И в целом жизнь его складывалась на удивление удачно, однако же – не вся. В успешные свои годы Александр Степанович, подобно древнему властителю по имени Поликрат, имел все основания задуматься: какой же счёт в итоге предъявит судьба?