Владимир Дацышен - Очерки истории Монголии в XIX – первой четверти ХХ вв

Озвученная выше проблема, касающаяся финансовой составляющей экспедиций на границу, не была единственной. По-сути, вся проверка границы сводилась лишь к встрече с китайскими чиновниками лишь около одного пограничного знака, в то время как соглашения предписывали проезд вдоль всей линии границы. В 1884 г. Бийский окружной исправник в одном из своих рапортов писал: «При мне уже в течении трех лет посылаются ежегодно чиновники на границу для освидетельствования пограничных знаков. Это освидетельствование исполняется только по-китайски, съедутся на один известный пункт, принесут друг другу подарки по китайскому обычаю (разумеется наш чиновник никогда не бывает в убытке) и затем подпишут требуемы акт и тем кончается миссия. К несчастью нашему, любознательности у командированных чиновников у наших не проявлялось никогда, а между тем такие чиновники расходуя 200 слишком рублей ежегодно на поездку, кроме китайского акта и подарков, которые получат для себя, ни каких путных заметок или сведений не предоставляют ни Вашему Превосходительству, ни Бийской полиции о состоянии пограничной линии, тогда как весьма удобно исполнить в такую поездку более высокую задачу для правительства, приобретая точные понятия о государственной границе и мы бы знали теперь, что именно необходимо нужно нам учредить на своей границе для охраны ее и проч…» 353.

Высказанные пожелания отчасти были реализованы в 1885 г., когда на границу ездил в сопровождении переводчиков алтайского и монгольского языков «Помощник Алтайского Отдельного Заседателя Ландышев». Но работа чиновников на границе на протяжении следующих нескольких лет встречала различные препятствия, сопровождалась различными проблемами и противоречиями.

Иван Ландышев в рапорте на имя Томского губернатора так описал свою работу на границе: «20 числа минувшего Июня я получил предписание Г. Бийского Окружного Исправника… Употребив несколько часов на приготовление сухарей, я выехал из своей резиденции утром 21 Июня и прибыл на сборный пограничный пункт, Эты-Тай (Семьгорок), утром 30 Июня. Не имея ни инструкции, ни пограничной карты, ни средств, ни времени для собрания необходимых сведений, ни определенного понятия о возложенном на меня поручении. Я должен был руководствоваться только буквальным смыслом телеграмм… Между тем. Встретились недоразумения, о которых я и нахожусь вынужденным доложить неофициально. На соборном пункте я осведомился, что сюда, на этот раз, кроме трех китайских чиновников прибыли все 9 урянхайских (сойонских) зайсангов со свитою. Все они 17 суток ждали меня… Через час после приезда, в юрту мою заявились все урянхайские власти… без церемоний потребовали объяснение: почему я не прибыл в условленный срок, т. е. 13 Июня и кто теперь заплатит им, урянхайцам, издержки по содержанию китайских властей… Я послал переводчика к китайским властям осведомится об их здоровье… В тот же день китайцы посетили меня и спросили о причине промедления. Я просто ответил, что такую дальнюю поездку верхом совершил первый раз в жизни, почему в пути и заболел… В тот же и последующие затем дни, пограничные знаки были поверены, причем, о местонахождении каждого знака и пограничной линии я предварительно расспросил местных жителей – русских подданных чуйцев и купцов. Китайские военные посты (пикеты) отстоят от знаков на 5—40 верст… только на Суок пост занимает место у самого столба… На последнем знаке (Шабын-табага) китайцы покрыли вырезанный на столбе знак красной краской и сняли на бумагу оттиск, для представления своему правительству…» 354.

В 1886 г. для проверки пограничных знаков по Сай-люгемскому хребту выезжал, как и неоднократно в предыдущие годы, «Казначей Томского Губернского Правления» губернский секретарь Васильев. В своем рапорте он сообщил, что он провел осмотр «16 июня пограничных знаков между Томской губернию и смежною с нею частию Китайской Империи, в Улясутайском округе» 355. Таким образом, этот чиновник опять свою работу ограничил встречей с китайскими чиновниками около одного пограничного знака.

На следующий год русские власти направили на границу другого чиновника, но по вине китайской стороны совместная проверка границы не состоялась. Командированный на границу в 1887 г. чиновник особых поручений Томского общего губернского управления Д. Яновский писал 19 июня 1887 г. из Кош-Агача: «Согласно предписания Вашего Превосходительства от 13 Апреля с. г. за № 1006 – я отправился из Бийска для освидетельствования пограничных знаков совместно с китайскими чиновниками 7 Мая. В урочище Кош-Агач я прибыл 18 Мая… В урочище Кош-Агач я прибыл с одним стражником, взятым из Бийского Полицейского Управления, с переводчиком калмыцкого языка, взятым в Онгудае, и переводчиком Монгольского языка, взятым в аиле на дороге в Кош-Агач. Провизии и сухарей я взял с собою на месяц. Тот час по приезде в Кош-Агач мною был послан нарочный на границу – узнать, когда ждут китайских чиновников; нарочный вернулся с известием, что о приезде китайских чиновников ничего не слышно. Спустя несколько дней я снова отправил нарочного, но ответ был тот же. так продолжалось до 8 Июня… 8 Июня – демичи 2 Чуйской волости Балаштой сообщил мне, что китайские чиновники прибыли. Я немедленно собрался и 9 Июня выехал из Кош-Агача на границу в Сайлют-гем. 12 Июня я приехал в Агузук (по русски белый лог) на р. Богузук, где были мне приготовлены юрты и где ожидают русские чиновники первого визита китайских. Юрты буквально стояли на снегу. Через Чую и Богозук мне пришлось переправляться верхом с опасностью для жизни. Но несмотря на снег, ежедневные бураны и другие невзгоды я провел в вышеозначенной местности до 13 Июня – слух же о приезде китайских чиновников оказался ложным (дознание для полного разъяснения, кто первый пустил этот ложный слух и сделал ли это умышленно, мною поручено демичи 2-й Чуйской волости Балаштаю). Люди сопровождавшие меня все заболели, я сам тоже заболел. Между тем окольными путями до меня дошли сведения, что китайские чиновники знают о моем приезде на границу, но не смотря на это не спешат, так как по пути они производят торговлю с местными жителями и едут с 150 вьюками. Доведенный до крайности – я 14 Июня в сопровождении Божко Джун-Куя, кунди Бааджима и переводчика Никиты Хабарова отправился и лично осмотрел ближайшие пограничные знаки и составил об этом акт. 15 Июня я выехал обратно в Кош-Агач и тотчас же по приезде туда послал снова на границу стражника Гаврилова… но те вернулись 19-го и сообщили мне, что… китайские чиновники находятся еще на расстоянии 20 дней пути… мне пришлось бы с сопровождавшими меня людьми остаться без припасов, отрезанными от Онгудая и Бийска… я отправил нарочного с бумагой, извещающей, что в 1887 г. не будет совместного осмотра границы… 20 Июня выехал из урочища Кош-Агач по направлению к Бийску…» 356.