Владимир Дацышен - Очерки истории Монголии в XIX – первой четверти ХХ вв

Сами антикитайские настроения аратов могли привести вооруженному противостоянию между властями и народом. В январе 1912 г. русский агент сообщал А.Х. Чакирову: «здесь должна собраться «чешь» (съезд) чиновников урянхайских, для взыскания с местных урянхов разграбленного товара и основательного наказания любителей легкой наживы. Но съезд этот, назначенный по распоряжению Танойона, едва ли состоится, может случиться то, что чиновников Танойона здешние сойоты угостят кольями, как защитников китайских» 157.

Победа революции в Китае и гибель Цинской империи сформировали ситуацию определенного «безвластия», возникли условия для пересмотра «Урянхайского вопроса». Первыми это осознали русские дипломаты в Китае. В конце февраля 1912 г. поверенный в делах в Пекине М.С. Щекин выступил с рекомендацией перейти к решительным действиям в отношении Тувы. Петербург не был готов к такому повороту событий, кроме того, министр иностранных дел С.Д. Сазонов не находил оснований для пересмотра решений Особого совещания ноября 1911 г.

С развалом Цинской империи «Урянхайский вопрос» в его международно-правовой составляющей вышел за пределы двухсторонних отношений Санкт-Петербург – Пекин. С 1911 г. уже Монголия выступала как самостоятельный субъект в отношениях с Россией. И с первых дней самостоятельного монгольского государства монгольскую элиту уже не устраивала особая политика России в отношении Тувы. Однако центральным вопросом международных отношений по поводу Монголии был в первую очередь статус собственно Внешней Монголии. По этому вопросу, как и по вопросу границ самостоятельного Монгольского государства, Российская империя была не только главным союзником, но и единственным гарантом защиты от китайской оккупации, поэтому власти новой

Монголии не могли идти на обострение противоречий, объективно возникших в это время в русско-монгольских отношениях.

Что касается России, то и в интересы Петербурга не входило обострение отношений с новым союзником в регионе. Тем более, традиционной для России политикой в регионе было «предаться естественному ходу вещей». Русско-монгольское противостояние по вопросу о Туве было перенесено из залов дипломатических переговоров собственно на территорию Урянхайского края. И содержание русско-монгольского соглашения 1912 г. это подтверждает. Фактически, решение о будущем Тувы было передано в руки самих тувинцев.

Тувинская элита в 1912 г. увидела перспективу формирования собственного государства. Выдающийся региональный общественный деятель И.Г. Сафьянов писал, что событие, «освобождавшее сойотский народ от единственного, реального признака зависимости его от Китая, ежегодного платежа албана, с одной стороны, оживило в народе надежду на вполне самостоятельное бытие, а с другой стороны, усилило домогательство Ам-бын-нойона стать главой и распорядителем судеб всего Урянхайского края» 158. Но ограниченность экономического потенциала региона представлялось серьезным препятствием для формирования самодостаточного и сильного государства. Сохранение национальной государственности и традиционных основ социально-экономического устройства общества были возможны лишь при поддержке извне, и это осознавалось тувинской элитой и народом. В реальной ситуация выбор «спонсоров-покровителей» был ограничен Монголией и Россией. Часть тувинских нойонов и высших буддийских иерархов обратились с просьбой о принятии под покровительство России. В феврале 1912 г. амбын-нойон отправил в Верхне-Усинское делегацию.

В архивах сохранился перевод написанного на монгольском языке «сообщения» в адрес Усинского пограничного начальника от имени нескольких десятков представителей тувинской элиты «и всего Танну Урянхайского народа» в котором, в частности, говорилось: «в настоящее время Маньчжуры, Китайцы и Халха разделились, образовав отдельные народы /государства/ мы же урянхи остались на произвол судьбы, не имея Государя, а потому, … собравшись, с общего согласия, постановили: заведующего урянхами трех хошунов по р. Тесь, по р. Енисею и урянхами Точжи, Амбаня Гомбодорчжи, имеющего от Дайциназского Государя чин корпусного командира и павлина перо, и от Великого Российского Государства белого государя одну золотую медаль для ношения на шее и орден св.Станислава второй степени, избрали главой правления. Держаться Буддийской религии и одинаково с Халхой выбрать себе представителя духовной власти, объявить Урянхай отдельным и просить покровительства и защиты Великого Российского Государства» 159. Из этого же письма можно увидеть причину столь быстрого обращения монгольской элиты к российской власти: «многие из бедных глупых урянхов прогнали китайцев. во избежание беспорядков, могущих произойти в стране просим Вас Почтенный Нойон по возможности скорее занять своими войсками по своему усмотрению заселенные пункты среди урянхов, а также для охраны – пикеты по границе» 160.