Андрей Юрганов - Категории русской средневековой культуры

Вместе с тем, именно в 60-70-е годы в философской мысли и лингвистике стали обнаруживаться принципиально новые подходы к изучению культуры в самом широком ее понимании. Э.С. Маркарян, например, в «Очерках по теории культуры», вышедших в Ереване в 1969 г, обратил внимание на то, что системообразующим принципом рассмотрения культуры должен стать человек, его внебиологическая природа В работах Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского стали изучаться семиотические механизмы культуры, что было новым не только для советской исторической науки, но и мировой в том числе. Эти и другие успехи ученых смежных дисциплин показывали явное отставание отечественной исторической науки.

Попыткой отхода от доктринального понимания средневековой культуры была монография Б.И. Краснобаева, вышедшая в 1983 г. и посвященная русской культуре второй половины XVII - начала XIX в. Б.И. Краснобаев не мог, конечно, отказаться от многих теоретических положений исторического материализма. Но заслуга его заключается в том, что в разрешенных официальной идеологией рамках он нашел позитивные возможности для относительно свободных рассуждений. Эти рассуждения и позволили историку высказать в целом неординарный взгляд на русскую средневековую культуру как целостную систему, в которой центральное место занимает человек, его деятельность.

Но давление доктринальных построений преодолеть было чрезвычайно трудно. «С точки зрения задач нашей темы, — писал историк, — средневековая культура может быть охарактеризована двумя понятиями: феодальная культура и культура русской народности. Разумеется, они взаимосвязаны, но направляют наше внимание на разные стороны интересующего нас явления. Первое понятие указывает на то, что средневековая культура, с одной стороны, отражала особенности феодального производства, классовых отношений, надстроечных институтов, а с другой — стимулировала, обеспечивала, являлась способом осуществления именно того характера деятельности, который был присущ феодальному обществу в конкретно-исторических условиях, сложившихся в русских землях в период средневековья. Термин «феодальная» не следует воспринимать как относящийся только к феодалам. Он связан с более широким понятием феодальной формации и в значительной мере являются инвариантными (неизменными, устойчивыми) для любого народа, находящегося на феодальной стадии своего развития, то понятие культура русской народности выражает непосредственно те особенности, своеобразие, присущие русской (великорусской) народности, процесс формирования начался в XIV-XV вв.».

Формационный метод осмысления культуры, столь укоренившийся в исторической науке, заключал в себе удивительный парадокс: никаких убедительных доказательств существования на Руси феодальных отношений никогда не было и не могло быть явлено в силу большой гипотетичности исходных сравнительно-исторических данных. Многие историки в эти годы стали вновь осознавать специфику отечественного пути исторического развития, что затем позволило определить русский феодализм как «государственный». Какова же смысловая направленность «культуры», если понятие это лишается прилагательного «феодальная»?.. Даже если мысли историков не доходили до крайности отрицания, любое сомнение в отношении формации социальных отношений, названных феодальными, не могло не привести в смущение того, кто задумывался над вопросом: что определяет развитие средневековой культуры, что делает ее именно средневековой?

Под давлением доктринальных положений историк (вольно или невольно) создал представление о русском средневековье как о времени, в котором царили бессмысленно варварские обычаи и нравы, избавиться от которых необходимо было в силу того, что господство авторитаризма, догматов церкви, несвободы и т.д. — всегда безусловно плохо. Не ставился вопрос о восприятии этих «ужасов средневековья» самими современниками.

Так или иначе, но выводы Милюкова о «бессознательности» русского средневековья в латентном виде продолжали существовать и в советской исторической науке.

Преодоление кризисных отношений стало возможным после известных событий, когда власть советской бюрократии утратила свои идеологические позиции. В конце 80-х - начале 90-х годов буквально рухнула вся идеологическая основа исторической науки. В эти годы произошла настоящая революция в гуманитарной сфере. Но это отнюдь не означало мгновенной перестройки всей исторической науки. Настоящее ее состояние можно характеризовать как время глубоких структурных перемен, постепенно меняющих основные ориентации ученых. Едва ли случайно, что в последнее время не было обобщающих трудов по русской средневековой культуре, хотя теоретические возможности неизмеримо расширились. Понять это можно, ибо столь стремительное включение нашей науки в мировой контекст развития придает не только новые стимулы для саморазвития, но и озадачивает комплексом совершенно новых гносеологических проблем, решение которых в мировой гуманитарной науке идет чрезвычайно сложным путем. Вовлекаясь в этот процесс, российские ученые вынуждены преодолевать еще большие трудности, ибо «груз традиции» обладает, как известно, большой инерционной силой.