Семен Ашхацава - Пути развития абхазской истории

Если собрать все их «труды» и сжечь, то от этого ни наука, ни ис­следуемые народы ничего не потеряли бы: наоборот, широкая масса избавилась бы от этой белиберды. Конечно, мы этого не сделали бы, ибо эти «труды» являются сами по себе печальным памятником жалкого умственного багажа того периода. Для при­мера возьмем автора объемистой книжки, выдержавшей несколько изданий. В предисловии автор говорит, что он в течение 27 лет ежегодно по полгода жил на Кавказе, именно в Абхазии, посетил многие места и интересовался краем и народом. В своей книге, озаглавленной «Кавказ», т. I – Народы Кавказа, – на 7 стр. он пишет: «в начале 7 в. Грузинский царь отдал Абхазию во вла­дение потомка Ширван-Шахов»...; на 87 стр. он приводит слова «ученого» генерала Услара: «Абхазцы говорят на таком мудреном языке, что удивительно, как они себя понимают»; далее автор приводит сокращенные Абхазские фразы, какие мы теперь только начали вводить в свою разговорную речь и, совершенно не до­пуская в Абхазском языке такой высокой техники, считает эти фразы лишь одним словом, конечно не понимая ни значения всей фразы, ни значения слова. На 30-й стр. читаем: «Афон устроил школы для детей абхазцев и путем этих школ ведет весьма удач­ное обрусение и приведение в христианство; эта миссия мона­стыря заслуживает самой тщательной поддержки и усердного поощрения, как со стороны Государственной Думы, так и со сто­роны администрации». На этой же стр. он говорит: «но что осо­бенно удивительно для России и в высокой степени интересно, – там целое селение состоит из негров. Это село Адзюбжа у устьев Кодора». Эти примеры настолько характерны, что не требуют комментариев. Вся его книга проникнута, духом высокомерия, надменности и презрения представителя державной нации к ма­лому народу, с которым особенно не требовалось считаться, а культурные признаки этого народа проходили мимо близоруких глаз самовлюбленного чиновника. Кто-же является автором при­веденных нами столь откровенных цитат и умозаключений о целом народе. Все это пишется не сто лет назад и не каким-нибудь случайным писакой, невзначай попавшим в Абхазию, а в 1914 г. русским профессором II. И. Ковалевским – в результате 27-летнего изучения этой страны! Что же говорить о других менее «просвещенных» представителях: „ученых» и неученых ге­нералах Дубровине, Усларе и др.; все они, не давая ничего но­вого и своего, жуют одну и ту же старую прогнившую истори­ческую жвачку.

С момента Октябрьской Революции круто повернулась судьба Абхазии и вообще мелких угнетенных народностей. По­лучив все человеческие права, они с жадностью начали принимать участие в строительстве жизни своей страны. Не является ли настоящий Съезд характерным показателем этого?! Мыслимо ли было в прежнее время созвать на территории маленькой Абхазии столь многочисленное совещание ученых сил всего Союза, съе­хавшихся именно для изучения этого края? Таким образом, Октябрьская Революция дала широкую свободу и, несомненно, в недалеком будущем мы увидим своих историков, которые смогут дать объективную картину прошлой жизни Абхазии. Вот тогда будет понятно, почему ныне такая маленькая нация вела, на протяжении многих веков, столь отчаянную борьбу за свою сво­боду с теми, кто покушался на нее и почему, когда в 1854 г. ей угрожало подчинение России, она, не смотря на полное нера­венство сил, вступила в отчаянную борьбу и те, кто не погиб в бою, предпочли покинуть родную землю и переселиться на чужбину, только не чувствовать гнет поработителя. Будет по­нятно так же, почему меньшевизм, как один из буржуазно-наци­оналистических пережитков, абсолютно не нашел себе почвы в Абхазии и, наконец, будет понятно, почему Абхазия – крестьян­ская страна – так поголовно последовала за большевизмом, даже не исключая Абхазского мелкого помещика, который сказал: «Лучше свобода, чем лишняя десятина земли ...».

«Ведь каждая народность, как бы ни была она мала в своем численном составе, представляет из себя самодовлеющую силу и историческую реальность. Эти особенности выражаются не только в языке, одежде, обычаях, навыках, в искусстве, но и в извест­ном строе души, в известных, только ей присущих, чертах. Этот строй души и есть основной капитал и основная ценность не только больших народов, но и самых маленьких народностей. Эти особенности всегда глубоки и оригинальны, всегда присущи только данному народу и являются теми необходимыми элемен­тами, из которых строится величественное здание общечелове­ческой культуры».

Читать дальше