Файзулла Ходжаев - К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии [2 издание]

Сведения о резне стали поступать к нам еще до нашего решения отступить в сторону Ташкента, они быстро распространились среди городского населения. Поэтому все те, кто мог опасаться гнева эмира, вся рабочая часть города и много обывателей вместе с женами и детьми присоединились к нашим отрядам, чтобы уйти под нашим прикрытием в Ташкент. Всего этих беглецов из Бухары набралось до 8000 человек, и эта неорганизованная масса сильно затруднила наше отступление.

Мы стали отступать вдоль железной дороги. По всему пути от Новой Бухары до Кермине не было ни одной версты неразрушенного железнодорожного полотна, ни одного неразрушенного здания, включая станционные постройки, заводы, водокачки и т.д.

Нас по пятам преследовали эмирские конные части, время от времени начинавшие обстрел. К нашему счастью, у эмира не было артиллерии европейского образца, иначе нам пришлось бы плохо. Обстрел же из старых пушек был не опасен.

Наше отступление продолжалось пять дней.

На третий день, по прибытии в Кызыл-Тепе, снова начались переговоры с эмиром. Первым делегацию послал Колесов, но на этот раз, помня коварство эмира, назначил в нее не своих людей, а старых чиновников царского правительства: Введенского, Хайдар-Хаджи Мирбадалова. /148/

Делегация была послана Колесовым без всяких совещаний с нами. Предмета переговоров мы так и не узнали, но установили, что эмир согласился прекратить преследование и принять меры к прекращению повсеместной резни, если только Колесов выдаст ему отступающих с ним младобухарцев, или хотя бы только троих из них: Файзулла Ходжаева, Фитрата и Бурханова.

Это предложение встретило решительный отпор со стороны Колесова, но факт, что уходившие из Бухары обыватели были таким решением очень недовольны, они требовали нашей выдачи и вели огромную агитацию среди воинских частей, склоняя их требовать у Колесова согласия на предложение эмира.

И действительно, был момент, когда положение становилось очень опасным, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не счастливая случайность, сразу создавшая перелом настроения среди отступавших и нас окончательно спасшая.

Совершенно неожиданно, в самый критический момент, к нам на помощь из Ташкента прибыл Колузаев с отрядом. Он взял Кермине, и его разъезды добились связи с нами.

На этом кончился знаменитый поход красногвардейцев и младобухарцев на Бухару, названный "колесовским".

В дальнейшем руководство перешло в руки военных товарищей и Колесова лично, которые стремились во что бы то ни стало подписать скорейшее соглашение с эмиром.

Я думаю, что стремление Колесова заключить с эмиром во что бы то ни стало мир было вызвано не его военной слабостью в борьбе с эмиратом, а внебухарскими событиями: начавшимся контрреволюционным оживлением в Туркестане и голодом в киргизских районах Туркестана. Эти два события отвлекли внимание Советского правительства Туркестана и лично Колесова от Бухары. Иначе, собравшихся частей было бы вполне достаточно, если не для полной ликвидации эмирата, то, во всяком случае, для разгрома эмирской армии и получения от эмира тех же уступок, которых Ташкентский Совет рабочих и солдатских депутатов добился у эмирского правительства еще непосредствен- /149/ но после Февральской революции и в получении которых сыграл активную и большую роль работавший в то время в Ташкенте тов. Бройдо 63 [66]. /150/

После мартовских событий 1918 г. силы младобухарцев были совершенно разгромлены: наступила жестокая реакция, беспощадно уничтожавшая всякого, кто осмелился сказать слово критики.

Власть фактически перешла в руки кучки бездарных жестоких авантюристов, вроде безграмотного старика Имамкулла, Усманбека и других. Фанатичные представители духовенства и реакционные эмирские чиновники выдвинули для управления Бухарой пятерку, группировавшуюся вокруг бездарного Кази Каляна Буханиддина и хитрого Урганджи * [67].

Урганджи сделался фактическим правителем Бухары.

Напуганные всем происшедшим и ненавидящие Советский Туркестан и Советскую Россию - правители Бухары постарались совершенно отрезать Бухару от всякого общения с русской территорией, отгородили ее от Туркестана китайской стеной религиозного фанатизма и самой черной реакции.

В угоду политической реакции были принесены в жертву реальные интересы народного хозяйства и широкой массы мелких товаропроизводителей Бухары - бухарского дехканства.