Николай Костомаров - Казаки

Цель г. Кулиша — убедить своих читателей, что козаки были неболее, как разбойники, притом самые отвратительные по своей безнравственности и по своим злодеяниям, вовсе недостойные той идеализации с какою относились к ним некоторые писатели (а сам г. Кулиш — паче всех), а, напротив, достойные всяческого порицания _и презрения.

Действительно, всякое неумеренное восхваление, всякое поклонение перед историческим явлением прошедшей жизни заключает в себе всегда неправду, но то же самое заключает в себе и безусловное порицание и ругательство. Самая статья г. Кулиша написана не спокойным тоном исторического исследователя давно минувших времен, когда горячиться неуместно уже потому, что люди, о которых идет речь, давно не существуют; г. Кулиш является задорным, горячим обвинителем на суде, со всех сил старающимся о том, чтоб обвиняемые были осуждены; поэтому, возражая г. Кулишу, невольно принимаешь роль защитника на суде, а не излагатс:ля мнения о таком предмете, которого значение для нас уже безразлично, кроме научной правды.

Что собственно вытекает из доводов и многочисленных примеров, приводимых в статье г. Кулиша? Только то, что в казачестве были темные стороны, что у козаков были пороки. Неужели кто-нибудь прежде в этом сомневался, и неужели П.А. Кулиш открыл здесь для нас какую-то Америку? Во всех явлениях жизни человеческих обществ бывали, есть и будут светлые и темные стороны, добродетели и пороки. Козаки были люди — и у них было то же. Да и не было до того умышленно скрываемо то, на что г. Кулиш теперь указывает, как на порочное и худое. Г. Кулиш приводит в подтверждение слова песен из печатных песенных сборников. Но ведь эти песни были известны той публике, которая интересуется такого рода литературою. Собиратели (в числе их немаловажное место занимал П.А. Кулищ) не прятали слов из песен, не заменяли их места другими, более благоприятными для козаков. То же сказать следует и об исторических материалах и об исторических исследованиях: то, чем может г. Кулиш очернить козаков, представляя напоказ их порочные свойства, почерпается им из тех материалов, которые большей частью напечатаны, и едва Лй; вправе будет г. Кулиш гордиться тем, что он первый указал на темные стороны козачества: и другие, прежде него писавшие, не скрывали этих темных сторон, только давали им надлежащее положение, не выдвигая вперед за-. тем, чтоб казалось, будто у козаков, кроме дурного, ничего уже хорошего отыскать нельзя. Вообще, говоря о том, что прошло ■ и былью поросло, не следует ставить вопросов о хорошем и дурном с нашей; точки зрения, но иметь в виду: как прежние времена смотрели на совершившиеся факты и что считали хорошим и дурным по тогдашним понятиям? Если бы г. Кулиш держался этого правила,. обязательного для всякого историка, то его статья, с которою он явился в «Русском Архиве», не походила бы на обвинительную речь прокурора перед судом.

Г. Кулиш начинает с того, что силится сказать (не выразимся: доказать, потому что г. Кулишу нечем этого до казать), что казаки — народ чужой в Украине: автор производит их от черкесов, Название — Черкасы на Днепре, Черкасск на Дону, имя черкас, которым долгое время в Московском государстве звали вообще малороссиян, — все приводится в довод происхождения козаков от черкесов. Старые погудки на новый лад! Это мы слышали уже очен ьдавно, лет назад тому сорок, слышали с кафедры, из уст плохих профессоров. Затем указываются признаки, подмеченные автором у жителей Чигиринщины и Чер кас чины: черный цвет одежды, черные волосы, горбатые носы, продолговатые лица, небольшие головы на широких пле ча х ипроч. Все это нам давно знакомо, все это приводилось для той же цели и так же бездоказательно, как и теперь приводится г. Кулишом. Никто не показал нам: когда же эти черкесы пришли и поселились в Украине; указывали на берендеев, торков, половцев, но какие доказательства, чтоб этинароды были черкесы, и какие исторические следы, чтоб остатки этих народов, некогда временно проживавшие в Украине, удержались надолго до такой степени, чтобы повлиять на строй тела всего народонаселения? Притом признаки, замеченные в Чигиринщине и Черкасчине, нечужды народонаселению и других краев южной Руси. Сам г. Кулиш очень хорошо знает, что если козачество сфор мировалось в Черкасчине и Чигиринщине, то далеко не огра ничилось этими полосами Поднепровь.а, а охватило собою несравненно большее пространство. Неужели все это пространство, в свое время населенное козаками, следует считать по народонаселению черкесским краем? Типы черкесские, персидские, греческие случайно мы встречали в среде малорусского населения; но это одно не может подавать повода к каким-нибудь смелым предположениям, без всяких фактических доводов. Хотя ничего не бывает без причин, но едва ли кто в состоянии уловить причины таких сходств, которые можно найти во всех европейских странах. Впрочем, происхождение не может служить пунктом для обвинения вовсе, а г. Кулиш задался именно обвинениями против козачества.