Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

25-го генваря из коллегии иностранной прислан именной указ, дабы меня из адмиралтейской коллегии прислать во оную для посылки резидентом ко двору султана Турского в Константинополь.

26-го генваря в коллегии иностранных дел учинен мне, Неплюеву, оклад резидентский на год по три тысячи рублей; на подъем пожаловал государь тысячу рублей, а те деньги велено принять в Москве, а инструкция дана из оной же коллегии февраля 26-го числа, которого дня я имел отпускную аудиенцию, при коем случае его величество изволил поступать со мною с отменной милостью, обнадеживал своею государскою милостью и, прощаясь со мною, поцеловал меня в лоб и изволил сказать последнее таковое слово: «Прости, братец, кому Бог велит видеться!» О разговорах, при том бывших, не описую, потому что запамятовал, с единой стороны от того, что я обрадован был таким милостивым местом и отпуском; с другой стороны, я совершенно был вне себя от печали и от слез, с ним, государем, прощаясь. Потом был я для прощания у господ министров, которые меня все обнадеживали своею помощью, а я просил их о неоставлении меня, потому что я сих министерских дел не отправлял. Был я также у всех наших морских командиров, кои меня также весьма ласково отпустили. Господина Змиевича просил я о неоставлении в случаях нужных жены моей и деревнюшек. Пришед к генерал-адмиралу прощаться, донес ему, что я отъезжаю и просил его о неоставлении меня по заочности; он мне на сие только сказал: «Дурак!» Я, поклонясь его сиятельству, докладывал, что не знаю, чем его прогневал, а он мне на то отвечал то же слово: «Дурак!» На что я уже и не посмел ничего говорить, а он, помолчав, сказал: «С чем ты жену да детей оставляешь? Ведь им только что по миру ходить; для чего ты не просил государя, чтоб давать в твое отсутствие по окладу твоего чина им от нас жалованья?» Я ему на то докладывал, что того не посмел да и не думал; а он, выслушав сие, закричал на меня: «Потому-то ты и дурак! Да добро, помиримся и простимся с тобою! Коли будешь хорошо служить, так государь тебя не оставит и наградит; он и вчера со мною говорил; прикажи же жене своей, что ежели ей в чем нужда будет, то-б ко мне за всем присылала, сколько ей будет надобно; я и деньгами ссужать буду». Я доложил на сие его сиятельству, что я жену намерен отправить в деревню, ибо здесь себя содержать не можно. «Ну, так вели ей ко мне писать, сказал на то генерал-адмирал; я всякую ей помощь сделаю». Простясь я с ним, для того-ж пошел к Григорью Петровичу Чернышеву; сей добродетельный муж прощался со мною, как с кровным, и дал мне еще отеческое наставление, чтоб я служил и отправлял дело мое с подлежащею верностью: «А прежде де отъезда твоего сходи к Остерману и с ним ознакомься: он по вашим делам у государя в отменности; а я де за тебя его уже просил, чтоб он тебя любил и чтоб дал тебе наставление, как тебе поступать». А сверх того и такое сделал мне благодеяние: из деревень его замосковных Ерополец был отдан в рекруты во флот один крестьянин, именем Афанасий, который по той причине жил в доме Григорья Петровича и всему был обучен и весьма проворен; того он дал мне вместо денщика, а моего денщика взял на то место, уверив меня, что я на сего человека могу во всем положиться. Простясь я с моим благодетелем, был у Остермана, который меня принял также весьма ласково и дал мне на многие случаи поучения, о чем я прежде по истине и не думал.

Воистинно мы и наследники наши за учреждение школ вечнодостойные памяти Его Императорскому Величеству Петру Великому и ныне благополучно царствующей Государыне Императрице достойно возблагодарить не можем. И хотя сии все учрежденные школы недовольны или не в состоянии все российское юношество и всему нужному научить; однако ж для первого случая в такое краткое время устроенных и плод приносящих, не малой похвалы достойны. Что же недостатка оных касается, то вы можете сами из обстоятельств видеть, что не иное как время токмо намерению и возможности препятствует, на что есть пословица: вдруг кривули не исправишь, и паки Рим не в один год построен, те со временем от часу могут распространиться, и все по всему способными и довольными быть, для которого вам изрядный приклад скажу. 1724 г., как я отправился в Швецию, случилось мне быть у Его Величества в летнем доме; тогда лейб-медикус Блюментрост, яко президент академии наук, говорит мне, чтоб в Швеции искать ученых людей и призывать в учреждающуюся академию в профессоры. На что я рассмеялся, ему сказал: ты хочешь сделать Архимедову машину очень сильную, да подымать нечего и где поставить места нет. Его Величество изволил спросить, что я сказал; и я донес, что ищет учителей, а учить некого: ибо без нижних школ, академия оная, с великим расходом, будет бесполезна. На сие Его Величество изволил сказать: я имею жать скирды великие, токмо мельницы нет, да и построить водяную и воды довольно в близости нет, а есть воды довольно в отдалении, токмо канал делать мне уже не успеть, для того что долгота жизни нашей ненадежна; и для того зачал перво мельницу строить, а канал велел только зачать, которое наследников моих лучше понудит к построенной мельнице воду привести; зачало же того я довольно учинил, что многие школы мафематические устроены. А для языков велел по епархиям и губерниям школы учинить, и надеясь, хотя плода я не увижу, но оные в том моем отечеству полезном намерении не ослабеют.