Геннадий Смолин - Моцарт. Посланец из иного мира [Мистико-эзотерическое расследование]

Еще он грозился разоблачить меня перед светом Вены. Я лишь пожала плечами: большего ущерба, чем нанес моей репутации Моцарт, причинить было невозможно.

Мое сострадание к Зюсмайру победила гораздо более грубая и примитивная сила. Эта сила — инстинкт выживания. Я не желала, не могла отдавать свое тело мужчине, который так мало ценил его святость. Я ясно сказала Зюсмайру: с ним остается мое благословение, но не я. Его гнев невозможно описать.

Угрозы и запугивания длились неделями. На пороге я все время находила подметные письма с угрозами в мой адрес и загадочные знаковые «подарки». Все это время я жила в непреходящем страхе разоблачения. Но боялась я не Зюсмайра, я знала, что он слаб и бессилен и что таким его сделали сильные мира сего, которые наделили его особыми полномочиями.

Нет, что не говори, а я горевала по Зюсмайру, по его любви. Ибо, несмотря на его угрозы и мой ужас, я жалела его, как жалеют больное или убогое животное, в котором видят отражение собственных душевных мук.

Мало-помалу моя рана начала затягиваться. Призрак царства мертвых, где я бродила рука об руку с Зюсмайром, отпустил меня. Дрожь унялась, дыхание восстановилось, а тело и душа снова стали единым целым. Каждую ночь, прежде чем лечь в постель, я молилась за себя, за детей. Наконец, я стала спать спокойно».

Дорогой герр Дейм-Мюллер!

Я вам поведала всю правду о Констанции, ее отношениях с секретарем Францем Зюсмайром. Но это, конечно, далеко не вся правда, всей правды не знали ни Констанция, ни Зюсмайр.

«Сильные мира сего» пытались потушить у Моцарта божественный огонь, который он крепко держал в руках, чтобы с помощью музыки Моцарта управлять миром.

Поначалу они решили «отодвинуть» от него его идейного вдохновителя, по словам самого Франца Ксавера. Они хотели заставить служить великий талант Моцарта своим целям — наставлять людей на путь истинный. Князья мира сего прекрасно знали, как опасны для них те, кто, подобно Вольфгангу, отважно вступают в схватку с тем миропорядком и основами общества, которые заложены тысячи лет назад, невзирая на то, что в душах людей воцарится смятение и хаос. Они боялись Вольфганга, даже мертвого, потому-то и стремились уничтожить все: документы, письма, дневники, все мысли и мечты, которые он в поисках правды доверял бумаге. И даже отказали в христианском погребении — у Моцарта нет могилы; только бы вытравить его имя из людской памяти.

Этим «чистильщиком» стал после смерти Моцарта не кто иной, как аббат Максимилиан Штадлер и в какой-то степени Франц Зюсмайр. Под патронажем этих людей были сожжены тетради, порваны письма, уничтожена даже одежда маэстро. Подчиняясь чьей-то злой воле, эти «гвардейцы тьмы» наводили «порчу» на Моцарта. Последнее, по словам Констанции, причиняло Вольфгангу невыразимые муки, — но все же они, эти безжалостные «силы», шли на это.

По словам Зюсмайра, была подкуплена служанка, которая и подмешивала «отворотное зелье» в еду и питье Вольфганга Моцарта — изо дня в день, медленно, неумолимо. Зюсмайр каялся, что совершил это ради них, ради патриотической идеи существования и благоденствия Австрийской империи, ради христианской нашей веры. Против призрачного «братства» и нового миропорядка, который насаждали тайные общества масонов, как это произошло в несчастной Франции.

Для меня более чем странно, что жена Моцарта была так откровенна во всем этом и открыто признавалась в отравлении маэстро и своего мужа. Скорее всего, она, наверняка, все рассчитала заранее, и то, что я буду устранена со столичной сцены жизни, и готовила заранее трагедию в нашем доме.

Поймите правильно, герр Дейм-Мюллер, Франц Зюсмайр, несмотря на свои нечистоплотные и, в общем-то, богопротивные поступки, не был исчадием ада. Вот другой персонаж этой истории профессор теологии аббат М. Штадлер, верный помощник вдовы Констанции, — вот страшная и загадочная фигура во всем этом действе.

Просто Зюсмайр был слишком труслив и слаб, чтобы распоряжаться собственной судьбой, и был полностью парализован волей «князей мира сего». У этого человека с ничтожной душонкой и жалким воображением была все-таки одна, хоть и крохотная страсть: карьера, слава, которые ему обещал получить с лихвой сам господин Бонбоньери — Сальери. На безрассудную и страстную любовь к женщине он не был способен. Так мать, исступленно любя свое чадо, любой ценой пытается оградить его от всего, что, по ее разумению, может испортить ему жизнь или репутацию.