Рональд Кларк - Рождение бомбы

Такова была обстановка осенью 1940 г., когда Бретчер, работая в Кавендишской лаборатории с быстрыми нейтронами, начал размышлять о свойствах нового элемента. Казалось, остальные физики также должны были обратить внимание на этот элемент и рассмотреть его возможное использование, если, конечно, новый элемент можно будет получать в измеримых количествах. Но все зависело от ответа на следующий вопрос: могло ли ядро нового элемента с 94 протонами быть настолько неустойчивым, как предполагалось? Другими словами, могло ли оно расщепляться, грубо говоря, на две части при поглощении нейтронов, как это происходит с ядром урана-235?

В январе 1941 г. Бретчер, Кеммер и другие работники кембриджского коллектива пришли к общему мнению о присвоении какого-нибудь названия новому элементу. Уран, открытый Клапротом в 1789 г., назвали по имени планеты. Нептуний, короткоживущий элемент, образующийся в процессе распада урана, был назван в честь планеты, орбита которой следует за орбитой Урана. И было логично, чтобы элемент 94 также назвали в честь планеты Плутон, орбита которой в солнечной системе лежит еще дальше за орбитой Нептуна. Американцы, рассуждая совершенно независимо, выбрали для этого элемента такое же название.

Интересуясь возможностями этого нового, созданного человеком элемента, Бретчер внимательно изучил данные, сообщенные Халбаном и Коварски. Из них-то и родилась идея, приведшая впоследствии к уничтожению Нагасаки.

«Как экономный швейцарец.— вспоминает Бретчер,— я думал: какая жалость, что все ядра урана-238 в халбановском реакторе терялись. Мы знали о поглощении ими большей части наличных нейтронов и о получении ничтожного количества плутония в результате ядерного превращения. Поэтому я начал интересоваться, не мог ли расщепляться новый элемент под воздействием тепловых нейтронов...»

Исследование этой проблемы в то время затянулось потому, что американцам она казалась чисто теоретической. В Британии же значительно позже узнали о возможности получения плутония в ядерном реакторе и в количествах, значительно больших, чем в ходе лабораторных экспериментов.

«Вычисления, основывавшиеся на теории процесса деления, были относительно несложными и потребовали всего двух вечеров работы»,— рассказывает Бретчер. Результаты оказались очень важными. Согласно вычислениям, плутоний и уран-233 могли делиться примерно тем же путем, что и уран-235. В дальнейшем требовалось только отделить элемент уран от химически отличного элемента плутония вместо того,

чтобы пытаться осуществить бесконечно более трудное раз* деление двух изотопов — урана-238 и урана-235.

Конечно, официальным лицам, узнавшим об этом в апреле 1941 г., все представлялось не в таком полном виде. Многие считали неблагоразумным уделять много внимания исследованию плутония, а один высокопоставленный ученый высказался даже таким образом, что нельзя, мол, надеяться выиграть войну с помощью элемента, которого никто еще не видел. Такое консервативное отношение к открытию второго ядерного взрывчатого вещества, возможно, было не столь необоснованным, как это может показаться сейчас. К апрелю 1941 г. исследования и разработки по разделению изотопов были значительно расширены. Существовал проект завода по разделению изотопов. К этому времени уран-235 почти стал реальностью, в то время как с плутонием дело обстояло совершенно иначе. Ничего не было известно о его химических свойствах,— все это, как и многое другое, противопоставлялось сравнительной легкости отделения его от урана. В результате уран продолжали рассматривать как основную ядерную взрывчатку, хотя в первые месяцы 1941 г. вели исследования в обоих направлениях.

Все чаще и чаще возникала необходимость проверки экспериментальных данных в промышленном масштабе. До этого коллективы «Мауд Комитти» нацеливали или на теоретическую работу, единственным инструментарием которой были мозг, счетная линейка, карандаш и бумага, или на эксперименты лабораторного масштаба, все необходимое оборудование для которых могло быть изготовлено или в самой лаборатории, или сделано отдельными небольшими фирмами. Некоторые коллективы, как мы уже видели, нуждались в обеспечении гексафторидом урана, но до сих пор не возникало необходимости в производственной экспертизе со стороны химиков или инженеров. Перед наступлением нового года обстановка постепенно менялась, и в течение первых месяцев 1941 г. все больше и больше ученых начало консультироваться с фирмой «]Метрополитен-Виккерс» и, что еще более важно, с исследовательским отделом «Импириэл кемикл индастриз» (ИКИ)—компании, наиболее подходящей для оказания помощи нм.