Райдо Витич - Мифы истории России. От восстания декабристов до сталинизма [СИ]

17, 41, 91…

Не только Николай станет жертвой британской дружбы, и как всегда, вместе с правителем пострадает вся страна, весь народ. Одни желая лучшего и не подозревая о ловушке ухнут в нее, другие зная о каверзе, попытаются избежать глобальных неприятностей, но не смогут. Но самое интересное, что те, кто по глупости ли своей, наивности, осознано ли залезут в яму, автоматически заведя туда свой народ, окажутся для него "прогрессивными деятелями", "невинными жертвами", "святыми". А тот, кто попытается спасти народ, окажется упырем и сволочью.

Ничего в мире не меняется. Века истории, десятки правителей — картина одна. Сильная Россия управляемая волевым, сильным правителем, помнящем о своем долге перед своим народом, осознающим свою ответственность, порицаема на Западе, правитель порицаем в народе. Слабая Россия, со слабым и недалеким капитаном на мостике более мила Западу, а уж как замечателен такой правитель для народа! Он просто душка, лапушка, и гений и герой вовеки вечные. Он с нимбом, народ в гиене, правитель в гиене — народ с нимбом.

И мне никогда не постичь, почему не бывает иначе, почему не воздается по заслугам, почему нет объективной оценки, беспристрастной, почему, чем больше втаптывают в грязь, тем больше дифирамбов тому, кто позволяет это делать, и тем больше возмущения направлено на того, кто наоборот — не позволяет превращать страну и народ в марионетку, гнуть и ломать, растаскивать. Здесь нет логики, или она такова, что мой разум ее не принимает.

Но есть другая логика, логика событий.

И чтобы понять по какому сценарию из года в год, из века в век ломают, оболванивают и пытаются поставить, меняют историю, тщательно заметая свои следы в созданных мифах, вернемся и рассмотрим Первую Мировую войну.

Грустные это страницы. Страницы истинного, неприкрытого предательства, прямой и обдуманной "подставы", и совершенной слепоты и глухоты царя. Николай, словно капитан "Титаника", упрямо шел на айсберг, не слушая советов помощников сбавить скорость…

Знал ли Николай, что его втягивают в войну? Знал. Понимал, чем война чревата? Не мог не понимать. Но как всегда поплыл бревном по течению, поддаваясь обстоятельствам. Понятия не имел, что эти обстоятельства ему заботливо, как дрова под ноги приговоренного к аутодафе, подкидывает Англия.

А меж тем, его "друзья" активно лепили "айсберг" не только для него — для всей страны. Не только для Николая — для России. "Ничего личного" Просто именно этот монарх был удобен для достижения их целей. С батюшкой его такое бы не прошло…

Летом 14, недалеко от начала войны в относительном затишье в стране вдруг как гром среди ясного неба вновь зазвучали выстрелы и громогласные призывы о свержении царя, всеобщих свободах. Начались стачки, забастовки. Недовольные били витрины, жандармов, подозрительных с их точки зрения прохожих, громили магазины и лавки, ломали трамваи. На улицах был бедлам.

В это время в Россию приезжает президент Франции возложить венок на могилу Александра III, и тут же поднимают забастовку все заводы Санкт-Петербурга. Пуанкаре видит бесчинства на улицах и делает выводы, кои не сделать невозможно. После доклад с теми же выводами ложиться и на стол кайзера. Вывод один — России не до войны, у них опять бунтуют.

А меж тем в России недоумевают на счет бунтов, пытаются выяснить, с чего опять и вдруг все взбесились. Родзянко потом будет уверен — происки Германии. Он понятия не имел, что как раз с Россией Германия воевать не собиралась. У нее был один план военных действий — войны с Францией. Потом уже Германия объявит войну России вместе с мобилизацией, а в ответ и Николай точно так же объявит мобилизацию в тот же день, когда принял вызов Германии. У них не будет выхода, ни у того, ни у другого.

Эти две стороны словно стравили, хитро, умно, тонко.

Впрочем, не "словно" — безусловно.

Свидетель тех лет, Татьяна Боткина, дочь профессора Боткина: "Рабочие бастовали, ходили по улицам, ломали трамваи и фонарные столбы, убивали городовых. Причины этих беспорядков никому не были ясны. Пойманных усердно допрашивали: зачем они начали эту переделку.

— А сами не знаем, — были ответы, — нам давали трешницы и говорили: бей трамваи и городовых. Мы и били".

Два вопроса возникают сразу: кому выгодно было подкупить рабочих, чтобы те устроили беспорядки? Зачем?

На первый взгляд — никакой логики. На первый взгляд где и искать виноватых, так в среде идейных активистов — революционеров. Но! В стране несколько лет царит затишье. Да, идут разговоры, идут волнения, но вялые, то тут, то там. Это уже не 1905 год — 14. Кто-то вырос из мятежных штанишек, кто-то выехал и строчит свои опусы о благе России за границей, кто-то по инерции грезит революцией и бредит о том, потешая толпы. Ничего особого, такого, чтобы вновь как в пятом году крушить и ломать все встречное, поперечное.