Райдо Витич - Мифы истории России. От восстания декабристов до сталинизма [СИ]

Появляется прокламация Заичневского деятеля "Молодой России", в которой он призывает к "кровавой, неумолимой революции, которая должна изменить радикально все, все без исключения основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка…введение коммунистического строя с общественным производством, общественным воспитанием детей, отменой брака и семьи". И тут же случается пожар, от которого выгорают целые кварталы Петербурга. "Причины пожаров установить не удалось. Среди обывателей ходил слух, что город жгут "нигилисты". А нигилистами называли как раз тех самых вольнодумцев-революционеров.

Явление прокламации приписали Чернышевскому, как и ее последствие — пожар. Литературного деятеля наказывают, производят гражданскую казнь. А до этого почти два года держат в Петропавловской крепости.

Все.

Царя за это называют кровопийцей, самодуром, тираном, в общем, редкой сволочью.

И ровно через два года после гражданской казни Чернышевского грянул ответ на эту несправедливую и через чур жесткую меру — покушение на царя.

Однако даже когда впервые в истории императорского дома Романовых на него нападает свой же подданный, стреляет в императора не для того, чтобы усесться на трон самому, как это бывало в любых династических биографиях, Александр ничего не делает. Он только удивляется, и подобно своему отцу не может понять, почему это происходит. "Ведь он же русский", — восклицает он об убийце.

Не только Александр не мог понять, что же хотели народовольцы. И не смог бы, потому что как ни называй — народоволец, ревнитель закона, член общества рыцарей Веема — суть одна: убийца, террорист. И без разницы за деньги или светлую идею убивают — суть что убивают. И нормальному человеку логику убийцы не постичь.

И не постигали. Бомбы рвались на улицах, казармах, в самом дворце, стреляли в чины, прогрессивных устроителей Александровских реформ. Стреляли даже женщины — Вера Засулич, кою даже не осудили за это преступление, до такой степени шокировано и обескуражено было общество. Стреляли в министров, губернаторов, в самого царя… со стойкостью и молчанием декабристов.

66 год, первый выстрел в императора, мирно гуляющего с племянником.

Зачем? Крепостные свободны, телесных наказаний, рекрутчины нет. Воля в делах и помыслах…

Может потому и стреляли?

67 год. Второй выстрел в царя, уже в Париже. Стрелял поляк, и его акцию хоть как-то можно было объяснить мстей. Но остальные акты — никак.

В 69 некто Нечаев организует тайное общество. Опять тайное — ох и любовь к ним в русской глубинке. Неистребима, право.

Организовывает, называет "народная расправа" — многообещающе. И… расстреливает члена этого общества, студента, отказавшегося подчиняться.

Просто корсиканские страсти, какие-то.

Нечаев бежит в Швейцарию, как гонимый политический деятель — пародия какая-то, право слово! Однако Швейцария отчего-то в эту версию не поверила и выдала господина замученного сатрапским режимом царя русского несчастного Нечаева России. Как уголовного преступника выдала. И Россия как уголовника приняла.

78 год. Вера Засулич в упор стреляет в градоначальника Трепова. Убивает.

Причины — "он жестоко обращался с подчиненными".

Заступилась, короче.

Суд растерян: женщина? Убийца? Ее отпускают.

Итог:

Тот же 78 год: раздаются выстрелы в Киеве, убит полковник, помощник прокурора, жандармский следователь. В Питере убит генерал Мезенцев — заколот среди белого дня, показательно.

79 год — убит князь Кропоткин. Совершено нападение на генерал — адъютанта, нового шефа полиции.

Опять покушение на царя. Но убит случайный прохожий.

Предпринимается две попытки крушения царского поезда. Одно удачно. Поезд сошел с рельс, погибли люди. Царь цел.

Смерть невинных — революционная необходимость? Что-то прикола в этом общественность не поняла, когда за действиями в Беслане и "Норд-Осте" наблюдала, и называла действие своим именем — трагедия, а захвативших и убивших людей — убийцами, преступниками.

И тогда так же было, а вот после, при Советах уже иначе повернули, и плакали горькими слезами Вани и Маши, утираясь красным галстуком над нелегкой, но такой героической судьбой борцов за счастье народное, так мужественно убивавших мирное население в гонке за свои идеалы…

При Александре до этих приколов ни ум царский, ни ум народный еще не дорос.

На улицах прокламаций, как сегодня рекламных проспектов, флаеров и растяжек.