Лев Бердников - Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

Впрочем, о безвкусии Екатерины, связанном с характерным для нее неизгладимым обликом служанки, говорит в своем романе «Вечера с Петром Великим» и Даниил Гранин. На наш взгляд, «щегольство» и «безвкусие» – понятия не только друг друга не исключающие, но в ряде случаев бодро идущие рука об руку. Что же касается Екатерины, то она являла собой причудливую смесь щеголихи и домохозяйки, сочетая в себе следование моде, плебейское стремление к роскоши с незатейливостью бывшей маркитантки.

Существуют неоспоримые доказательства щегольства монархини. Так, желая первенствовать, она под страхом наказания наложила самодержавный запрет на некоторые парадные женские платья – дамы больше не имели права надевать золотые одежды, которые носила только она одна. Кроме того, им не дозволялось носить бриллианты с двух сторон головы (а разрешалось только с одной – левой); возбранялось также украшать одежду мехом горностая.

Беспрецедентная роскошь сопровождала коронационные торжества 7 мая 1724 года. Описывать все подробности этого, может быть, самого торжественного в жизни Екатерины дня мы не будем. Отметим только, что мантия новоявленной императрицы была осыпана таким количеством двуглавых орлов, что вместе с короной (весившей 4 фунта и стоившей 1,5 миллиона рублей) ей пришлось нести на себе тяжесть в 150 фунтов. Несмотря на свое крепкое сложение, она вынуждена была склониться под грузом этого своего одеяния и несколько раз останавливалась и отдыхала.

В последние годы в ходе переписки Петра и Екатерины велась свое-образная игра псевдонеравной пары – старика, жалующегося на нездоровье, и его молодой жены. Император любил пошутить о своей старости и ее ветрености, но она всегда отвечала шутками, игривыми намеками, говорящими о гармонии их интимных отношений. Но и со стороны Петра это была только игра в ревность. На самом деле «Катеринушка» пользовалась у него безграничным доверием. Тем сильнее и неожиданнее стал удар, нанесенный ему изменой жены с щеголем-камергером Виллимом Монсом. Мы отмечали уже, что благодаря своему огромному влиянию на Екатерину, Монс стал сильным и незаменимым для просителей человеком, причем помощь свою оказывал отнюдь не безвозмездно: со взятками и подношениями к нему прибегали многие «птенцы гнезда Петрова». Этим и воспользовался Петр, выдвинувший против Монса обвинение во взяточничестве, полностью умолчав о реальной причине – адюльтере жены. В результате скорого суда Петра 16 ноября 1724 года Монс был обезглавлен. Измена жены страшно подействовала на императора и, несомненно, укоротила ему жизнь.

Так кого же все-таки любила Екатерина – Петра Великого или Монса? Логичнее всего предположить следующее… Грубоватая фамильярность, приправленная порой циничными шутками (Петр), и поистине рыцарское почитание ее, прекрасной дамы-повелительницы (Монс), не были для нее вопросом выбора. Несомненно, она по-своему любила и ценила супруга, который ее, Золушку, возвысил и короновал и с которым ее связывали более двадцати лет испытанной и тесной дружбы. Но сносила при этом многое – а главное то, что в чувстве Петра не было к ней уважения. Он любил ее любовью собственника – как любят лошадь или собаку: можно приласкать, а можно и отстегать. Время от времени он указывал ей ее место – награждал пощечинами, а то и потчевал кулаком. И, конечно, она не забыла ту безобразную сцену в Берлине в 1718 году, где они с Петром в сопровождении иноземной свиты обходили выставку медалей и античных статуй. Внимание царя привлек тогда древнеримский божок с неимоверно большим детородным органом – такие некогда ставили перед брачным ложем. Петр захохотал и в присутствии всех стал заставлять ее поцеловать фаллос этого божка. Смущенная, она стала противиться. Тогда рассвирепевший монарх схватил ее за шею и силой принудил взять в рот мраморный член. И все это он сопровождал грубыми ругательствами – нет, не по-русски, а на смеси голландского с немецким (чтобы иностранцы поняли!).

И все-таки она не только не желала причинить вред их браку, но не хотела даже просто прогневить царя. В то же время для нее были новы, забавны и приятны утонченные ухаживания красавца-камергера, от которых монархиня также не намерена была отказываться. Американский исследователь Линдси Хьюз, апеллируя к разуму Екатерины, сомневается в том, что она, зная воинственный характер мужа, могла пойти на такой риск – завести себе любовника. Что ж, да, она рисковала: за свою бурную, отмеченную головокружительными взлетами жизнь – от кратковременной жены шведского драгуна и обоз-ной маркитантки до российской императрицы – ей не раз приходилось бывать в рискованных ситуациях. Зная о своей власти над царем, «свет-Катеринушка» не думала, не хотела думать о возможном с его стороны возмездии. Императрицей была выбрана единственно разумная в тех условиях тактика – хранить связь с Монсом в глубокой тайне, а если выплывет наружу – все отрицать, мобилизуя на это всю свою волю. А воля, настойчивость, сильный и твердый характер были свойственны Екатерине, что сразу бросается в глаза на ее портрете, выполненном голландским мастером Карелом де Моором (1717 год) и столь любимом Петром. Все эти качества она и продемонстрировала, как мы видели, во время процесса над Монсом. При этом она вела себя столь непринужденно и естественно, что некоторые исследователи полностью отрицают сам факт измены Екатерины Петру, говоря о нем лишь как о «пошлой клевете», о том, что «родилось в грязном воображении и написано подлой рукой». Факты, однако, свидетельствуют о том, что интрига с Монсом была отнюдь не единственной в жизни «роскошной» императрицы – она была лишь самой длительной.