Юрий Гусаров - Первая мировая [Хроника обороны крепости Осовец]

Было принято жестокое решение их всех уничтожить. Из экономии патронов, а также с целью предотвращения нежелательного шума, было решено устранить их физически при помощи добровольца. В эскадроне нашелся боец, бывший кузнец, семью которого недавно повесили белые. Он был озлоблен и, не колеблясь ни секунды, вызвался произвести экзекуцию собственноручно. Белогвардейцы были связаны, а затем уложены лицом к земле в несколько рядов. После этого физически крепкий красноармеец, имеющий опыт обращения с тяжелым молотом на кузнице, взял молоток и прошел мимо рядов связанных людей, нанося им сильные удары в область затылка. Сцена была ужасающая, однако самому красноармейцу это действие принесло облегчение.

Когда этот рассказ был закончен, мне показалось, что Борис Николаевич сильно переживает за то, что ему пришлось принять участие в этой бессмысленной, жестокой и братоубийственной войне.

Из этого факта видно, что зверства красных были ничуть не меньше зверств белых, и детский романтический ореол Гражданской войны, привитый в советский период, эфемерен и недостоверен. Может быть, поэтому не увидели свет и мемуары Б.Н. Федорова, хотя, возможно, этому помешала его смерть в начале июля 1966 г.

К автору этой книги Борис Николаевич относился как к сыну. Его единственный сын совсем молодым юношей нелепо, по трагической случайности умер от ангины во время похода по горам Крыма.

Б.Н. Федоров, кроме наград за Первую мировую войну, имел высокие правительственные советские награды и поощрения, по некоторым сведениям, был лично знаком с выдающимся авиаконструктором А.Н. Туполевым (1888–1972 гг.). Борис Николаевич очень любил самолеты, не было такого случая, чтобы он специально для посещения самолетов не возил бы меня на ВДНХ в 60-е годы прошлого века. В то время практически весь самолетный парк СССР демонстрировался на этой замечательной выставке достижений народного хозяйства.

По непроверенным данным, в тридцатые годы прошлого века в составе одной из советских делегаций он посещал авиационные заводы Германии. Показывая мне самолеты, Борис Николаевич всегда говорил, что русские конструкторы и ученые — самые талантливые в мире.

Интересной параллелью этим событиям была моя стажировка на авиационных заводах Германии в 90-х годах. Немецкие инженеры и специалисты показывали нам почти все. Исключением были цехи авиационного завода в Мюнхене, в которых шли работы по разработке секретного Евроистребителя. Тогда мы отметили следующее — испытательные стенды на нашем производстве были во многом интереснее и функциональней, чем немецкие.

Но были случаи, когда мы были удивлены организацией и культурой немецкого авиационного производства. Например, сборка и отладка авиационных турбин полностью проводилась роботами в автоматическом режиме. Лопаточки для этих турбин подавались с потолочной части цеха специальными абсолютно невидимыми конвейерными лентами. Повсюду, для недопущения пыли и каких — либо посторонних источников загрязнения на сборочные участки, использовались многоуровневые воздушные отсекатели, изолирующие пространство в помещении, и другие хитроумные устройства, не мешающие перемещению людей между отдельными заводскими территориями.

Но особенно нас удивил процесс сборки самолетов среднего класса на авиационном заводе в Белефельде. Самолет (вернее его основа) при помощи устройства на воздушной подушке легко перемещался в процессе сборки в любой участок цеха всего одним рабочим, который проводил эти операции, пользуясь одним не очень большим пультом, который он держал в руках.

Когда на приеме у руководства завода мы похвалили немецких специалистов за такие удачные технические решения, то неожиданно выяснилось, что практически все эти решения в виде лицензий или другим способом заимствованы в России! Отсюда видно, что мало только делать открытия и изобретать что-либо, но надо еще уметь быстро осваивать и применять это в практике.

Во время командировки в Германию произошло событие, которое меня очень сильно удивило и даже поразило. Один из немецких специалистов, отвечающих у себя на заводе за стажировки иностранных специалистов, случайно вспомнил, что его дед — прусский генерал в Первую мировую войну воевал против русской армии в Восточной Пруссии. Мне сразу же представилось, что мои и его предки в районе Осовецкой крепости смотрели друг на друга через прицелы и окуляры биноклей. Мы же их потомки мирно беседуем и обмениваемся различными впечатлениями. Сразу подумалось, надолго ли сохранится такая мирная и доброжелательная ситуация? Конечно, хотелось бы, чтобы мирное небо было вечно, чтобы немецкий народ помнил призыв Бисмарка — «Никогда не воевать с Россией».