Юрий Гусаров - Первая мировая [Хроника обороны крепости Осовец]

Отражением незначительных шероховатостей в общении с частью националистически настроенного польского населения являлись слова кадетской песни «Журавль», которую иногда пели первые российские суворовцы: «У Варшавы, как бельмо, То Суворовцев гнездо…». В этом отношении Борису сильно повезло, ведь он имел и русские и польские корни, кроме того в Варшаве жила большая часть многочисленной родни Слупских. Однако из-за смущения перед товарищами, Борис все свободное время стремился проводить в корпусе и не общаться с варшавскими родственниками.

Время пролетело быстро, бывший кадет-суворовец захотел стать офицером. При таком решении было не миновать стадии юнкерства. Борис успешно поступил и завершил обучение в Императорском Тверском кавалерийском училище. С его скамьи он из юнкеров был произведен в офицеры и призван в действующую армию (Рис. 47). Службу начинал в кавалерии. В звании корнета Борис служил в 4-м драгунском Новотроицком Екатеринославском полку 4-й кавалерийской дивизии. В первом же бою в ходе лихой кавалерийской атаки, молодой офицер — вчерашний юнкер, отличился и был удостоен высокой боевой награды.

С боями храбрый офицер дошел до Румынии. Как противовес снобизму некоторых надменных офицеров Борис, для развлечения в редкие минуты отдыха, использовал не какой либо «благородный инструмент», например, гитару, а простонародную русскую балалайку (Рис. 48).

Со временем он перешел в механизированные технические войска. Пройдя краткосрочные курсы обучения летному делу, неоднократно совершал боевые вылеты на аэропланах против германцев, фактически он являлся одним из первых боевых летчиков России (Рис. 49).

Он был смелым, мужественным и даже отчаянно храбрым человеком, однако излишне грубым и прямолинейным, возможно, потому, что воспитывался вдали от родителей. Борис оказался единственным членом большой дворянской семьи, который перешел к большевикам.

Бравый офицер, он начинал службу в кавалерии. Но из-за своего тяжелого неуживчивого характера, неравного брака с простой девушкой Ксенией, мать которой была прачкой и стирала белье офицерам, в армии он находился в постоянном конфликте с частью офицерской среды. В результате, а возможно, еще и из-за тяги к технике, в Первую мировую войну он вынужден был перейти в самокатные части. К ним в тот период относились танки, броневики, самолеты и другие технические средства.

Борис быстро переобучился и уже, через несколько месяцев, стал летать на аэропланах. Многие известные летчики России были его друзьями или знакомыми. Он рассказывал, что прямо из открытой кабины самолета ему приходилось сбрасывать бомбы на немецкие позиции, осуществлять рекогносцировку, и даже проводить фотосъемку линии окопов и немецких позиций (Рис. 50).

Так как аэропланы того времени были относительно тихоходны, а запас бомб быстро заканчивался, то летчики часто использовали достаточно необычные средства ведения боя. Со своих крылатых машин в расположение позиций противника, в окопы и другие укрытия они кидали специальные тяжелые кованные металлические стрелки. Они были диаметром, примерно, 1–2 см, длиной около 30–40 см. Впрочем, размеры иногда варьировались. При попадании во вражеских солдат, за счет набранной кинетической энергии, эти оригинальные снаряды пробивали их мундиры и тела, иногда даже проходили насквозь, принося противнику гибель или тяжелые увечья. Имелись случаи, когда такие незамысловатые средства ведения боевых действий, поражали не только вражеских солдат, но также офицеров и даже генералов.

Как память о Первой мировой войне в квартире Б.Н. Федорова висели шашка и немецкий цейсовский бинокль, взятый в бою в качестве трофея. Эта знаменитая цейсовская оптика отличалась большим угловым обзором, высокой кратностью увеличения, была удобна в использовании и ношении. Цейсовские бинокли были не только высокого качества исполнения, но за счет использования латунных элементов корпуса, современного по тем временам футляра, удачного крепления ремешка — обладали красивым оригинальным дизайном. Поэтому и на Западном и на Восточном фронте немецкие цейсовские бинокли считались очень ценным трофеем.

В действующей армии Борис Николаевич сдружился с некоторыми боевыми офицерами. В знак дружбы и особого расположения они обменивались фотографиями. На фотографии, сделанной в Петрограде, к сожалению не подписанной, изображен офицер в косоворотке — полевой форме русского образца (Рис. 51).