Марк Алданов - Страна политического убежища

Спрашиваю себя в заключение, вполне ли целесообразна была британская политика в отношении эмигрантов. Англия предоставляла политическим изгнанникам абсолютно надежное убежище. Не только не могло быть речи о выдаче кого бы то ни было из них, но британское правительство неизменно и твердо отклоняло дипломатические попытки воздействовать на него в том смысле, чтобы несколько обуздать эмигрантов. Англия предоставляла изгнанникам право на труд, которое, впрочем, отнюдь не всегда означало возможность этот труд найти. Англия относилась к почтенным эмигрантам с почтением - и всех теоретически считала почтенными, пока не бывало доказано обратное. Но никакой поддержки она их политической работе не оказывала.

Это отчасти объяснялось не очень давней исторической традицией. Но были и другие причины. По этому делу в истории нет единого общего правила. Правительства тех стран, куда попадали и попадают политические изгнанники, нередко оказывали им помощь, если эти изгнанники были им близки по крови, по вере, по духу или (чаще) если они на этих изгнанников возлагали те или иные надежды. Так, Франция в свое время истратила немало денег на помощь польской эмиграции. Так, на нашей памяти, много сделали для русских изгнанников Чехословакия Масарика-Бенеша и Югославия короля Александра. Так теперь, кажется, Мексика помогает испанским эмигрантам. В XIX веке британское правительство не было связано ни интересами, ни большой политической симпатией с громадным большинством иностранцев, нашедших убежище на английской территории. Оно нисколько не сочувствовало полудеспотическим правительствам европейского континента, но не могло испытывать особых симпатий также к Марксу, Бакунину, Луи Блану или Герцену. По своим общим политическим и философским убеждениям, больше всего мог надеяться на его сочувствие Мадзини, демократ, радикал, верующий в Бога человек. Но у Мадзини были другие особенности, которые до некоторой степени делали его предшественником Муссолини: он серьезно верил в то, что Италия будет руководительницей мира, что Средиземное море должно стать итальянским, что Италии должна принадлежать Северная Африка. Почему можно было бы ждать сочувствия таким идеям у британских политических деятелей, все равно, либеральных или консервативных? Еще менее могли рассчитывать на помощь англичан эмигранты позднейшие, среди которых преобладали в конце XIX и в XX веке люди крайних течений, вплоть до коммунаров, анархистов и большевиков. Достаточно и того, что их в Англии вообще терпели.

Последняя фраза может вызвать удивление американских читателей. Они свыклись с идеей права убежища, и не покажется ли им странным допущение мысли, что Англия могла некоторых эмигрантов к себе и не пускать? Однако эта привычка к идее убежища создана в мире именно англосаксонскими странами, Англией и Соединенными Штатами. Другие страны, даже либеральные, даже республиканские, далеко не полностью принимали эту идею и не всегда распространяли ее на людей всякого направления. Достаточно сказать, что после провала Парижской Коммуны бельгийское правительство отнюдь не было склонно пускать к себе коммунаров. Понадобилось вмешательство и мировой авторитет Виктора Гюго для воздействия на бельгийское правительство. Великий поэт, сам долго пользовавшийся его гостеприимством, написал ему: «Я протестую против заявления бельгийского правительства, касающегося побежденных коммунаров.

Что бы о них ни говорили, эти побежденные - политические деятели.

Я был чужд им. Я протестовал против их действий. Их насилия вызывали у меня негодование, точно так же как теперь насилия противоположной им партии.

Бельгийское правительство поступило нехорошо, отказав коммунарам в убежище. Закон позволяет ему отказывать, но право этого не позволяет.

Я предлагаю коммунарам убежище, в котором бельгийское правительство им отказало. Где? В Бельгии. Я оказываю Бельгии эту честь. Я предлагаю им убежище в моей брюссельской квартире.

Если побежденный коммунар, хотя бы он был моим личным врагом, - особенно если бы он был моим личным врагом, - постучит в мою дверь, я отворю ее ему. Он - в моем доме. Он неприкосновенен».

Одно достоверно: Англия действительно коммунаров не выдала, как не выдавала никого и позднее. Каждый из нас, изгнанников, обязан Англии великой признательностью; это относится и к тем из нас, которые на английской территории никогда не были: ведь и другие свободные страны заимствовали традицию права убежища именно у англичан. С большой силой выражал эту мысль Кошут. Я позволю себе закончить эту статью словами, заимствованными из первой речи, произнесенной знаменитым венгерским изгнанником на британской территории (в Саутгемптоне):