Марк Алданов: Страна политического убежища

Читатели могут, например, относиться с большим или меньшим сочувствием к Первому Интернационалу, но как каждый бы из читателей к нему ни относился, всякий обязан признать, что создание Первого Интернационала было великим событием в истории мира. Тем более удивительно, что оно прошло почти незамеченным современниками. Думаю, что из десяти английских газет того времени о нем упоминала одна, и то, вероятно, в каких-нибудь пяти-десяти строчках петитом. В сущности, нам даже трудно связать это историческое событие с каким-либо определенным местом в Лондоне или с какой-либо определенной датой. Когда в самом деле был создан Первый Интернационал? На митинге 28 сентября 1864 года в Сент-Мартин Холл - так, кажется, обычно считают? Однако еще раньше на другом митинге, тоже в Лондоне, но в Сент-Джеймс Холл была поднята мысль, которую лишь дополнили и развили на митинге 23 сентября. И не считать ли датой создания Первого Интернационала 20 октября, когда в доме Карла Маркса собралось несколько человек, и он приступил к разработке своего обращения к рабочему классу? Среди создателей Первого Интернационала Маркс был, кстати сказать, единственным знаменитым человеком. Имена других или почти забыты или никогда почти никакой известностью не пользовались. Во всяком случае, создан был Интернационал в Лондоне, и, быть может, с некоторым правом местом его создания можно было бы считать Британский Музей: в его читальном зале Маркс из года в год проводил целые дни, готовя и вырабатывая идеи, положенные в основу не одного, но всех четырех с той поры созданных интернационалов, не во всем, как известно, между собой согласных, но единодушно называющих Маркса своим учителем и считающих себя единственно верными последователями и толкователями.

Если не ошибаюсь, и сам Маркс в первые дни не придавал особенно большого значения своему созданию. Он уделял ему много времени, но писал о нем Энгельсу без энтузиазма. Еще меньше энтузиазма проявлял Энгельс. Он писал: «The new movement makes me sweat abominably. It is devil and all when having written the livelong day for one's business, one has to go on writing after words till one or two in the morning for the party and publishers and so on» [8] «Новое движение заставило меня здорово попотеть. Ничего нет хуже, чем по завершении долгого дня, когда собственные дела вынуждали тебя писать, до часу или двух ночи писать еще и для парии и издателей — и так каждый день» (англ.). .

Не приходится особенно удивляться тому, что британское правительство и общественное мнение просто не заметили создания Интернационала. Должно быть, министр внутренних дел получил об этом сообщение - не знаю, требуется ли оно в Англии по закону? Надо думать, что он отнесся к факту совершенно равнодушно, как и все другие правители страны: «Какое нам до этого дело?» Чиновники зарегистрировали новое общество, одна из секций Скотланд- Ярда, вероятно, тоже что-либо отметила для памяти. Это все.

Точно таково было отношение британских властей и к факту создания Герценом на Риджент-Сквер первого русского печатного станка. Это событие произошло весной 1853 года. Оно, разумеется, не так значительно, как создание Первого Интернационала. Однако и оно имело немало значения в русской общественно-политической истории: первое вольное слово на русском языке! первая возможность совершенно свободно громить русское правительство, порядки Николая I, крепостное право! Сам Герцен радовался как ребенок. Когда какой-то книгопродавец прислал в новую типографию мальчика с десятью шиллингами, чтобы купить на эту сумму несколько экземпляров первой брошюры, Герцен дал мальчику шиллинг на чай и «с буржуазным наслаждением отложил в особый ящик первые полсоверена, заработанные русским станком».

Это редкое наслаждение Англия могла доставить всем иностранным изгнанникам и многим из них действительно его доставила. В ту пору, в 50-х годах прошлого века, на британской территории был действительно настоящий цветник эмиграции. Я видел в блестящей книге Эдварда Карра объявление о большом международном митинге в Лондоне 22 февраля 1855 года: чествование «Великого революционного движения 1848 года и Союза всех народов». Митинг, или, точнее «аn international soiree followed by a public meeting» [9] «За публичным митингом последовал международный вечер» (англ., фр.). , происходил в том же Сент-Мартин Холл. Все страны были представлены знаменитостями: Францию представляли Виктор Гюго, Луи Блан и Ледрю-Роллен, Распай, Барбюс, Сю; Италию - Мадзини, Венгрию - Кошут, Россию - Герцен, Польшу - Ворцель. Германию должен был представлять Маркс, но он не пришел, не желая сидеть за одним столом с Герценом, так и писал Герцену: «I will nowhere and at no time appear on the same platform as Herzen, since I’m not of the opinion that “old Europe” can be rejuveniled by Russian blood» [10] «Нигде и никогда я не появлюсь на той же трибуне, что и Герцен, поскольку не придерживаюсь точки зрения, будто русская кровь может омолодить “старую Европу”» (англ.). . Бытовая подробность: собрание открывалось в пять часов дня чашкой чая, затем в семь с половиной открывались двери для митинга, речи начинались в восемь часов. По словам «Таймс», речь Герцена была самой лучшей. Это тоже очень характерно для Англии. Герцен говорил, что капиталистический строй кончается и умирает, что ему на смену идут революция и социализм (в 1855 году он еще так думал). Тем не менее его речь расхвалила столь архибуржуазная газета, как «Таймс». Он не мог, вероятно, не подумать, что буржуазная печать все же не так уж отвратительна.