Элла Сагинадзе - Реформатор после реформ - С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

На мой взгляд, именно из-за репутации бывшего министра стали появляться слухи о скором заключении сепаратного договора с Германией при его участии. Российское общество, осознавшее гнет войны и ее затяжной характер, все чаще стало рассматривать возможности выхода из мирового конфликта. Государственный деятель, открыто заявлявший о своем неприятии войны с Германией, в прошлом умелый дипломат с международным реноме, «германофил», который неоднократно и во всеуслышание заявлял о своей позиции, – именно такой человек подходил для выполнения сложнейшей миссии. Многие в обществе доверяли слухам, будто граф строит планы того, как положить конец войне.

Реформатор действительно надеялся быть представителем империи на будущих мирных переговорах. Трудно сказать, на чем основывались ожидания графа, но известно, что с ноября 1914 года он переписывался с известным немецким банкиром Р. Мендельсоном. В его банке отставной сановник открыл счет, который с началом войны заморозили. В письме, датированном 25 января 1915 года, Витте сообщал:

Принято решение о том, чтобы, когда наступит момент мирной конференции, просить меня принять в ней участие в качестве делегата. Я не смогу принять это назначение до тех пор, пока любой и каждый будет иметь возможность критиковать мои пацифистские взгляды, говоря, что мое поведение объясняется личной заинтересованностью. Если вы считаете, что мое участие в конференции было бы полезным, вы должны действовать таким образом, чтобы устранить те условия, которые заставляют меня решиться на отказ от этого предложения [776].

В качестве средства для разрешения противоречий между Германией и Россией Витте предлагал начать прямые переговоры между двумя императорами, притом как можно скорее. Граф требовал перевести вклады дочери и зятя на имя своей его жены в какой-либо надежный банк Копенгагена или Стокгольма. Мендельсон переписывался с Витте с ведома статс-секретаря Министерства иностранных дел Германии, фон Ягова, который лично контролировал переписку банкира с петроградским сановником [777].

По мнению Б.В. Ананьича и Р.Ш. Ганелина, вряд ли сановник стал бы делать столь решительное заявление, не чувствуя за собой влиятельной поддержки [778]. Я же, напротив, считаю, что действия Витте можно объяснить и сугубо прагматическим расчетом. Граф знал, что его воспринимают в Германии как одного из сторонников мира; не была для него секретом и роль фон Ягова. Поэтому понятно желание Витте надавить на немецкое правительство, с тем чтобы вернуть свои деньги. Что же касается его слов о скором дипломатическом назначении, то по крайней мере две причины заставляют сомневаться в их истинности.

Прежде всего, во всех доступных источниках нет упоминания о том, что Витте действительно должен был заключать мирный договор с Германией. Даже Колышко, его бывший сотрудник, отличавшийся высокой степенью информированности, нигде не пишет об этом. А ведь чуть больше года спустя, в 1916-м, сам Колышко принимал активное участие в тайных переговорах России с Германией о сепаратном мире [779]. К тому же подобное назначение Витте мог получить только с согласия императора. Учитывая непростые отношения министра с Николаем II, это следует признать невозможным. Вернее было бы утверждать, что подобная интерпретация основана на слухах, имевших широкое хождение в публике в период Первой мировой войны. Во всяком случае, в такую возможность верили многие не только в российском обществе, но и в других воюющих странах. Иногда имя отставного министра, не имевшего, казалось бы, реальной политической силы, использовалось для политического лоббирования даже министрами. Так, в начале 1915 года С.Д. Сазонов, пытаясь склонить на свою сторону М. Палеолога в вопросе о Константинополе, сообщал дипломату, что если Франция не согласится на требования российской стороны, то он, Сазонов, уйдет в отставку, а на его место царь назначит «известное лицо с германофильскими взглядами». Слова министра возымели ожидаемое действие. Распознать в этом описании опального графа не составляло труда. Витте во главе российской дипломатии был бы для Франции катастрофой [780]. Еще недавно имевшие широкое хождение в России и Франции слухи, что Витте готовится прийти на смену Сазонову, а также масштаб личности опального сановника придавали угрозам российского министра убедительности. Скоропостижная смерть Сергея Юльевича в феврале 1915 года помешала этим планам.