Армен Гаспарян - Перестройка. Как это было?

А. Гаспарян:

По сути так и есть, только Николай не говорил «черт с вами».

Д. Куликов:

«Делайте, что хотите» Николай II фактически сказал. С Горбачевым произошло то же самое. Меня интересуют эти аналогии и воспроизводимость ситуации. Сегодня я точно понимаю, что Путин – это не Горбачев. Но вот отличается ли сегодняшняя элита от номенклатуры ЦК? Готова ли она, понимает ли, что власть воспроизводится либо вместе со всем государством, либо элиту и власть снесут. Если вы думаете, что, согласившись на какой-то размен, останетесь во власти, то вы ошибаетесь. В лучшем случае окажетесь в Екатеринбурге или в Самарской, Поволжской какой-нибудь республике, которые вам оставят. Или вообще останетесь без штанов и без власти. Но я надеюсь, что наша элита чему-то научилась. Конечно, у нас часто говорят, что «Единая Россия» – это аналогия КПСС, наша система – аналогия советской системы. Ерунда полная. Никакая это не советская система. У нас сейчас система, скорее, та, 1917 года, потому что президентский пост у нас самодержавный. Но у нас есть опыт и 1917-го, и 1991-го. Одна из самых главных наших проблем заключается в том, что у нас политический правящий класс остается недоразвитым. Но мне кажется, что чему-то мы все-таки научились. И главное, что Путин – это не Горбачев и не Николай II.

Г. Саралидзе:

Армен?

А. Гаспарян:

Главная беда (я здесь абсолютно согласен с коллегами) – это нежелание извлекать уроки из собственного прошлого, нежелание поглубже присмотреться к происходившим процессам. Вся деятельность ГКЧП – это яркое наглядное пособие, как не надо действовать в критической ситуации. Начиная с того, что с точки зрения элементарной психологии все, что было сказано на той приснопамятной пресс-конференции, могло только оттолкнуть людей, а не внушить надежду, что путчисты пришли что-то исправлять. Ведь что такое чрезвычайное положение? Это ввод войск, это усиление деятельности спецслужб. Вот, казалось бы, и министр обороны с вами, и председатель Комитета государственной безопасности, и министр внутренних дел. Ну кто, как не они, должен всем этим заниматься? Но ничего не делалось. Напротив, демонстрировалось отчаянное нежелание брать на себя ответственность за страну и за власть. Мне даже кажется, что каждый из них руководствовался горбачевской формулой: черт с вами, делайте что хотите, только доложите туда-то мое мнение. Именно по этой причине ничего не могло получиться. Дело даже не в том, что в ГКЧП фигуры были слабые, а на противоположной стороне оказался Ельцин, который своим резким нравом и бешеной тягой к власти сокрушил их в одиночку. Дело в самой системе. Отсутствие реальной политики в стране, отсутствие какой-то философии, хотя бы политической, отсутствие реальной конкуренции внутри партии – все это копилось десятилетиями и закономерно привело к ГКЧП. Наивно было полагать, что если вы самых активных десятилетиями отправляли в ГУЛАГ, расстреливали в подвалах, вышвыривали в какую-нибудь Карагандинскую область руководить школьным клубом, то у вас в руководстве останутся люди, которые не побоятся взять на себя ответственность. Такая селекция наоборот. Все это и привело к появлению таких абсолютно опереточных персонажей…

Д. Куликов:

Про школьный клуб – это ты утрировал. Булганина отправили всего лишь совнархозом руководить в Ставрополе.

А. Гаспарян:

Ну, важен сам факт.

Д. Куликов:

Сталин повесил или расстрелял бы всех.

А. Гаспарян:

Нет, у него же были промежуточные варианты: отправляли директором стадиона, а потом уже к стенке.

Д. Куликов:

А тут все вышли на пенсию, все, так сказать, поработали. Разложение в системе, понимаешь?

Г. Саралидзе:

Пришло время о последствиях поговорить: о внутренних последствиях и о реакции международного сообщества – насколько оно было вовлечено в то, что происходило. Вот это очень интересный, на мой взгляд, вопрос.

Д. Куликов:

Международное сообщество было вовлечено. Я напомню, что развал Советского Союза Ельцин утверждал у Буша. В Беловежской Пуще Ельцин, Кравчук и Шушеквич позаседали и решили учредить СНГ, а Советский Союз распустить. Выпили по рюмке и распределили роли. Шушкевич должен был позвонить Горбачеву и сообщить ему эту новость. Не Ельцин, а Шушкевич – председатель Верховного совета Белоруссии. Горбачев сильно удивился и сказал, что будет звонить в Соединенные Штаты. На что Шушкевич ему сообщил, что Борис Николаевич только что закончил разговор с Джорджем Бушем и стороны достигли полной ясности и взаимопонимания. В этом смысле, как при всяком перевороте, надо было утверждать где-то власть.